Chuvstvennost в зажиме. Яркий, независимый, откровенный, стереотипный и очень застенчивый мюзикл «Spring Awakening/Пробуждение весны»

Подавленная сексуальность, жизненные проблемы подростков, половое созревание, конфликт отцов и детей, домашнее и сексуальное насилие, первый секс, подростковый суицид, онанизм, гомосексуализм, разговоры с призраками, и всё это с изрядной дозой юмора. Это описание не сериала с Netflix, а пьесы немецкого драматурга Франка Ведекинда «Пробуждение весны», написанной ещё в 1891 году и рассказывающей о жизни школьников в Германии того времени. Поднятые в ней проблемы общество и сейчас обсуждает со скрипом, а уж тогда и подавно. Поэтому неудивительно, что «Пробуждение весны» стало скандальным и популярным произведением с богатой историей постановок (правда, почти всегда подцензурных). Например, ещё в 1907 году в России эту пьесу поставил Мейерхольд.

В 2006 году в Америке музыкант и композитор Дункан Шейк и автор песен Стивен Сатер создали на основе пьесы Ведекинда мюзикл «Spring Awakening». Его премьера прошла на так называемом офф-Бродвее (тоже Бродвей, но с трубой пониже). В итоге мюзикл стал большим хитом, получившим, кажется, все возможные призы: премию Лоренса Оливье, премию «Тони», «Грэмми». Естественно, на «Spring Awakening» стали продавать права (ведь деньги сами себя не заработают), благодаря чему он разошёлся по миру. В России его когда-то ставил Кирилл Серебренников. А в начале июля «Spring Awakening» появился и в Перми. Более подробно о том, как и благодаря чему это получилось, мы уже рассказывали.

«Spring Awakening/Пробуждение весны», хоть и независимый проект, но был сделан с соответствующим бродвейскому хиту качественным продакшеном. Что, в прочем неудивительно, если учесть, что режиссёр мюзикла, дважды выпускник ПГИКа Sashа Shumilin (в программке вся постановочная труппа указана по-английски) — уже довольно опытный постановщик, сделавший со своей театральной компанией «неМХАТ» несколько проектов. Правда, в основном они известны лишь узкой публике, поскольку большая их часть проходила в рамках «Студвесны». До показов «Spring Awakening» самым громким проектом «неМХАТа» была «МАЗЭРАША» Виктора Вилисова, в создании которой Sashа Shumilin участвовал как продюсер.

В сценографии мюзикла, над которой работал актёр и художник Aleksandr Mekhriakov, даже присутствовал один элемент, который можно называть постоянным в творчестве Sashi Shumilina, потому что он был ещё в его студенческих работах — это искусственный газон, расстеленный в центре зала. Он разделял надвое зрителей, сидевших по бокам, и героев — мальчиков и девочек в чёрных одеждах, стоявших лицом к лицу по краям газона и постоянно пытавшихся сойтись. Так небанально (на самом деле нет) постановщик показывал раздельное обучение детей в конце XIX века и то, как герои преодолевают то, что не даёт им быть вместе.

По сути, газоном, стульями и стойками для микрофонов лаконичная сценография «Spring Awakening/Пробуждение весны» и ограничивалась. Хотя важную роль выполняла световая партитура, которую выставил Evgenii Kozin. Светового оборудования действительно было задействовано много, но зачастую цвет был странно подобран, и порой его навязчивое стробоскопное мигание надоедало.

От всего этого самым значительным элементом оформления становился прозрачный экран, отделявший актёров от музыкантов. Он действительно был остроумно вписан в действие, являясь ещё одним разделителем, на этот раз почти мистическим, ведь за него уходили умершие по ходу действия герои, и пространство за ним становилось этаким загробным миром, откуда умершие поглядывали за ещё живыми. Получалось красиво и лирично. Правда, по этой логике выходило, что и музыканты, которых было отлично видно, тоже находились на том свете...

Кстати, о музыкантах. Лучше всего в этом мюзикле, как и подобает жанру, были сделаны музыка и песни. У «неМХАТа» уже давно сложился свой небольшой оркестр, которым руководит швея-гитарист пианист-культуролог Pavel Buchmei. И тут музыканты были действительно на высоте, отлично исполнив разнообразные композиции и практически став лучшей составляющей всего спектакля.

С песнями тоже всё было отлично, всё-таки их исполняли актёры Театра-Театра, которые и так прекрасно поют, а тут ещё с ними отдельно поработала музыкальный руководитель «неМХАТа» Marya Dudakova. Причём актёры великолепно справлялись с тем, что петь приходилось по-английски, оттачивая навык, полученный после Jesus Christ Superstar. Правда, в том мюзикле лишь часть партий была на английском, а в «Spring Awakening/Пробуждение весны» почти все. Это один из основных приёмов в спектакле, который, по словам режиссёра, был нужен, чтобы сохранить оригинальную мелодику и аранжировку мюзикла. Хотя в спектакле всё-таки были и песни, спетые по-русски. Например, заключительная «The Song Of Purple Summer», но такой отход от оригинального звучания подавался как ход (и, попрошу заметить, без каких-либо проблем с мелодикой).

Естественно, песни на английском сопровождались субтитрами, но в силу нескольких причин они были не так важны. Ведь расположены табло с бегущей строкой были не очень удобно — прямо над зрительными рядами. Из-за этого надо было выбирать, куда смотреть: на титры или играющих в другой стороне актёров. К тому же строка иногда запаздывала, и, кажется, перевод текстов там был дан весьма и весьма вольный. Но, впрочем, это не имело никакого значения, потому что главным в «Spring Awakening/Пробуждение весны» было не то, о чём поют, а то, как поют и какие эмоции передают при этом, а уж с этим актёры справились отлично.

В песнях-то и раскрывались главные герои: бунтарь поневоле Мельхиор (уже пермская театральная суперзвезда Марат Мударисов, и да, в программке имена актёров написаны по-русски) влюблялся в трепетную красавицу Вендлу (Екатерина Романова), а она в него, и оба познавали любовь, как в платоническом, так и в плотском смысле. Но ханжеские времена и гнёт старших не давали им быть вместе, и их история завершилась трагедией. Как и жизнь друга Мельхиора Морица (Даниил Ахматов), который от тягот учёбы и непонимания со стороны окружающих постепенно скатывается в пучину безумия. А фоном идут истории женской объективации, семейного насилия и даже однополой любви.

И из всего этого вылетала невероятная чувственность (или в стиле программки — chuvstvennost), перемноженная с молодой энергией и желанием сделать что-то откровенное, сильное, настоящее, современное. Тем удивительнее то, что этих огромных усилий и энергии категорически не хватало. Странным образом весь мюзикл казался каким-то очень стеснительным, скромным и даже... целомудренным. Кажется, что этого не может быть в спектакле, где есть сцена онанизма, где первый акт буквально заканчивается титром «Мельхиор входит в Вендлу», где звучит песня со словом *** (ненормативное обозначение женского детородного органа в значении «конец»), а самой лучшей по эмоциональности, постановке и актёрской работе является эпизод гомосексуальной любви между персонажами Хансеном (Алексей Каракулов) и Эрнстом (Дмитрием Курочкиным). Но тем удивительнее, что мюзикл был очень сдержанным и целомудренным. Потому что откровенные сцены откровенными вовсе и не были (в Перми можно было видеть спектакли и посмелее в этом отношении), актуальные проблемы пробрасывались вскользь, уступая место штампу о подростковом бунте, а никакой провокативности, как в оригинальной пьесе Ведекинда, и близко не было.

Поэтому весь спектакль напоминал гимназистку конца XIX века, которая, заливаясь румянцем, смущаясь, пыталась выкрикнуть слово *** (ненормативное обозначение женского детородного органа в значении «конец»), но в итоге прошептала лишь «пипец». Это, кстати, почти описание того, что происходило во время спектакля — почему-то в субтитрах песни Мельхиора «Totally F***d» сначала было слово *** (ненормативное обозначение женского детородного органа в значении «конец»), но потом стыдливо возник тот самый суррогатный «пипец».

Казалось, что «Spring Awakening/Пробуждение весны» все два с половиной часа находился в том состоянии, которое на театральном слэнге называется «зажим». В основном под ним подразумевают что-то телесное. По идее от зажимов избавляют актёров во время учёбы ещё на ранних курсах, но тут дело было не только в актёрах. Хотя отчасти и в них тоже. Хоть они отлично пели и отыгрывали во время песен, но во время простых разговоров вся их искренность и чувственность вдруг куда-то исчезала, и появлялся странный, противоестественный наигрыш.

Но всё равно зажат был весь спектакль, а не только артисты, отчего, например, отличная хореография, которую поставила Kseniya Malinina, выглядела неживой и механистичной, так, словно все просто отрабатывали номер. Отчасти в этом всём можно винить довольно схематичную режиссуру с уже названным довольно банальным разделением героев или ещё более банальной демонстрацией конфликта со взрослыми, которые тут даже не персонажи, а просто голоса за кулисами. Нет, там появляется одна Взрослая, которую играет Мария Полыгалова, и один раз все девочки, почти как Вольтрон, собираются в одного взрослого, давящего на подростка. Но так Sashа Shumilin нарушает им же самим заданные законы, по которым, как известно, и надо судить художника. В итоге «Spring Awakening/Пробуждение весны» не работал как цельное произведение, а практически разваливался на сборник музыкальных номеров. Пусть и отличных. Да, благодаря им этот мюзикл производил определённое впечатление, но при этом категорически не работал со многими актуальными темами, которые в нём, похоже, были затронуты лишь для галочки.

Но, можно лишь отчасти говорить о том, что стеснительность и зажатость «Spring Awakening/Пробуждение весны» происходила именно из-за этих причин. Это можно считать проблемой не столько пермской постановки, сколько вообще этого мюзикла. Известный американский писатель Джонатан Франзен в своём эссе, посвящённом пьесе Франка Ведекинда «Пробуждение весны», критикует «Spring Awakening» именно за то, что оно изначально сделано пресным в сравнении с первоисточником. Ведь, по мнению писателя, излишняя голливудско-диснеевская романтизация в мюзикле (например, в оригинале Мельхиор не красиво соблазнил Вендлу, а просто её изнасиловал, привет актуальность) низводит умное, многостороннее и провокативное произведение Ведекинда к масскультурному штампу о подростках, бросающих вызов некой угнетающей их личность и свободу системе, которая, в данном случае, не даёт им нормально потрахаться.

«Взрослая команда сотворила мюзикл, чья главная коммерческая изюминка — подростковый секс (первые бродвейские афиши изображали главного героя на главной героине), — пишет Джонатан Франзен, — мюзикл, где девушки-подростки вначале картинно жалуются взрослой по преимуществу публике, что они дрянные девчонки, подсевшие на любовь, и ничего не могут с этим поделать, а чуть погодя поют о том, как это ужасно, как это несправедливо и мучительно — иметь юное тело, которое возбуждает взрослых. Если путь от кукол „Братц“ через одежду в стиле Бритни Спирс приводит в итоге девушку к ощущению, что она не более чем эротическая игрушка, коммерческая культура в этом, разумеется, не может быть виновата, ведь у коммерческой культуры такой обалденный саундтрек и никто не понимает подростка лучше, чем она, никто не восхищается им больше, чем она, никто не прилагает столько сил ради того, чтобы он ощутил свою подлинность, никто так настойчиво не заявляет, что юный потребитель всегда прав, кем бы он ни был в моральном плане — героем или жертвой. Винить поэтому следует что-то другое: возможно — некую аморфную тиранию, мятежным борцом против которой рок-н-ролл до сих пор себя воображает, возможно — неких неназванных тиранов, устанавливающих глупые и вредные правила, которые коммерческая культура вечно побуждает нас нарушать. Возможно, их. Единственное, в сущности, что по-настоящему важно для подростков, — это чтобы к ним относились со всей серьезностью. И тут-то, если даже забыть обо всем прочем, что делает „Пробуждение весны“ малоподходящей основой для коммерческого рок-мюзикла, заключено самое тяжкое из прегрешений Франка Ведекинда: он посмеивается над подростками — и даже откровенно потешается — в той же мере, в какой принимает их всерьёз».

Извините за объёмную цитату, но, по сути, всё эссе Франзена — это идеальная рецензия на «Spring Awakening» и наверняка прекрасно подходит и к другим постановкам этого мюзикла. И если рассматривать пермскую версию с такой позиции, то она выглядит совершенно конгениальной своему франчайзу. Да, «Spring Awakening/Пробуждение весны» — это такой же коммерческий продукт, который вместо раскрытия и изучения важных проблем (как в пьесе Франка Ведекинда) просто их использует для того, чтобы зацепить целевую аудиторию. Тем самым мюзикл откровенно уходит в эксплуатационный жанр (в первую очередь, конечно, в сексплотейшен). И это... нормально.

В таком подходе нет ничего плохого. Да, «Spring Awakening» откровенно впаривает уже затасканный до дыр штамп о романтическом подростковом бунте, где надо добавляя в него немного повесточки (чтобы зритель клюнул), а где надо — срезая острые углы (иначе зритель сорвётся с крючка). То есть работает как обычный коммерческий продукт массовой культуры (мюзикл, блокбастер, роман etc) — продаёт свой обалденный саундтрек, для этого слегка присыпав его кое-какими актуальными идеями.

Но беда именно этой работы, которую сделали Sashа Shumilin и его team, в том, что ей как раз категорически не достаёт той самой голливудско-диснеевской аттракционности и обалденности. Великолепному музыкальному оформлению, хореографии, пению и действительно возникающей на сцене чувственности не давали раскрыться и стать поистине обалденными не схематичные режиссура и сценография, а уже названные выше зажим и стеснение, которые только усиливали изначальную пресность оригинального мюзикла. Но откуда у молодых и независимых, которым нечего бояться, стесняться, и ни перед кем, кроме зарубежного правообладателя, отчитываться им не надо, могли взяться такие комплексы? Наверное, оттуда же, откуда и тяга к тому, чтобы в 2019 году кичиться формулировкой «бродвеский мюзикл», писать название спектакля и свои имена в программке по-английски и удивительной искренностью повторять наивные штампы историй про подростковый бунт.

***

Читайте также: статью о театральной компании «неМХАТ»

Репортаж с репетиции мюзикла «Spring Awakening/Пробуждение весны»