Цвета раздора

В субботу утром мы проснулись в мире, который стал другим. На планете не осталось места, где можно чувствовать себя в полной безопасности. Нет, наверное, и раньше мало кто себя тешил такими надеждами, но сегодня это стало ощущаться почти на тактильном уровне. Когда уже стало ясно, каков масштаб трагедии, насколько скоординированно, чётко и дерзко действовали террористы в Париже, пришло осознание, что враг силён как никогда. Он способен в самом сердце Европы вести, по сути, партизанскую войну. С огромным количеством жертв. И наша цивилизация оказалась к этому не готовой, мы слабы, и это страшно.

Но вдруг в российском «Фейсбуке» уже к вечеру субботы главной темой для обсуждений, дискуссий и споров стали не сами теракты, не возможные последствия и реакция и даже не то, кто виноват (от беженцев до самих французов — по этому поводу понаписано тоже много всего). Люди, извините, «срались» и оскорбляли друг друга из-за цвета аватарок.

А в чём, собственно, соль? Цветами французского флага можно теперь разукрасить заглавное фото своего аккаунта. Господин Цукерберг, когда спешно заводил в сети такую функцию, и вообразить не мог, как его благое (а я уверен, что благое) намерение будет воспринято за океаном: в стране, которая за последние 15-20 лет столько раз сама становилась целью террористов.

Так или иначе, но в одной из самых популярных соцсетей появилась возможность раскрасить свою аватарку в сине-бело-красные цвета. Тысячи людей этой функцией воспользовались. Наверняка они это делали с разной степенью осознанности. И каждый вкладывал свой смысл. Я, например, не раскрасил, но понимаю тех, кто это сделал. Обозначить свою позицию можно и так. Можно и по-другому. Это личное дело каждого, мне как-то даже не пришла в голову мысль о цветовой дифференциации аватарок. А многим пришла.

Оказывается, тот, кто теперь с флагом Франции, не любит Россию и чужое горе ему дороже своего. Ну, в крайнем случае он лицемер или стадное животное. Оказывается, человек не может окрашивать аватарку сейчас, потому что он не сделал этого две недели назад. А уж коли раскрасил, то ответь, что ты знаешь о терактах в мире за последний год. И вообще, настоящая скорбь не терпит разноцветия. И началось...

Умные вроде бы люди часами напролёт доказывали, как надо по-настоящему скорбеть. Предложение оставить это на усмотрение каждого оспаривали: уж коли вас, «окрашенных», много, то и дело это общее. Аргумент о солидарности с французами разбивался о крикливые обвинения в непатриотизме.

Под одним из таких постов одного своего коллеги, где из комментариев уже образовалась длиннющая ветка, я написал:

«Обсудить нечего, кроме того, кто окрасил аву, а кто нет? Давайте разделимся по цвету авы!!! Это принципиально сейчас? Давайте будем укорять друг друга за то, что кто-то воспользовался функцией „Фейсбука“, а кто-то нет! Сами-то понимаете, о чём спорите?»

Я собрал несколько понимающих лайков, но спор не прекратился, продолжался ещё, видимо, очень долго. Люди тратили время и эмоции, чтобы доказывать свою правоту в ситуации, когда в этом нет никакого смысла.

Мы ещё раз доказали, что готовы отталкивать друг друга на основании никчёмнейших поводов. Разбиваться в лепёшку, сыпать странные и неоднозначные доводы, по пути навешивая ярлыки, цинично язвить и просто переходить на личности... А происходящее в мире стало просто предлагаемыми обстоятельствами, в рамках которых можно проявить себя, пытаясь на чём-то подловить и унизить другого.

У нашей цивилизации, к коей мы все относимся (а мы с Францией всё ещё одна цивилизация), есть враг, который не разбирает, у кого какая аватарка. Для него это не важно... а для нас важно.