Мухаммед Осман: بيرم، أراك

Продолжаем рубрику «Пермь, я тебя вижу». Сегодня в качестве экскурсовода выступает уроженец Африки Мухаммед Осман — ресторатор и пермяк со стажем 17 лет. Компанию ему составят журналист Наталия Мухина и фотограф Анастасия Яковлева.

Будний день. Центральный выставочный зал

Мухаммеда невозможно не узнать. В толпе, спешащей по Комсомольскому проспекту, был только один пешеход со жгуче-чёрными волосами, кожей шоколадного оттенка и белоснежной сияющей улыбкой.

Мухаммед, очень интересный выбор для нашей встречи — Центральный выставочный зал и Пермская художественная галерея. Вы ведь не художник?

— Я выбрал эту точку старта, потому что с этих мест у меня началось знакомство с Пермью. Когда я только приехал сюда, меня поселили в общежитии около Центрального рынка. Я никого и ничего здесь не знал, поэтому решил провести разведку, чтобы понять, куда же я попал. И вот с этого места началось моё знакомство с вашим городом. И для меня было открытием, что я нашёл здесь «Баскин Роббинс». Вау! Значит, в этой стране и в этом городе не всё упущено. Значит, здесь можно жить! Ведь когда мне родители сказали: «Мухаммед, ты едешь учиться в Россию», я даже немного испугался. Как я себе представлял ваш город? Я, правда, думал, что здесь повсюду медведи, снег. Натянута колючая проволока. Город похож на какой-то лагерь строгого режима. Я вполне ожидал увидеть танки на улицах. Все по команде в 8:00 встают и в 23:00 ложатся спать, все ходят исключительно строем. Но, когда я приехал, то увидел, что всё не настолько страшно. Меня, кстати, здесь тоже спрашивали: «У вас там, в Судане, обезьяны по городу бегают и бананы повсюду растут?». Я отвечал: «У нас обезьяны бегают так же, как у вас медведи по улицам ходят». Сейчас ситуация постепенно меняется. Появилось больше информации о Судане, и люди более-менее представляют, что это за страна.

Какой вы выбрали маршрут для нашей прогулки?

— Мой выбор связан с моей родиной. Я родился в столице Судана — в городе Хартум. Это северо-восток Африки, там Красное море и граница с Египтом. В Хартуме объединяются две реки — Белый Нил и Голубой Нил. Из этих двух рек рождается Великий Нил. Я с детства люблю реки. Поэтому мы пойдём с вами к Каме. У вас очень красивая река. И я хочу вам это показать.

Пока мы идём к реке, можно немного поболтать.

Вы уже сказали, что приехали в Пермь учиться. Какую профессию получали?

— Я поступил в Пермскую медицинскую академию. Шесть лет учился на лечебном факультете, затем три с половиной года проходил ординатуру в хирургическом отделении краевой больницы. По профессии я хирург. Это была мечта детства. Но сейчас я занимаюсь совсем другим делом. Помимо медицины, я ещё люблю математику, экономику, много читаю книг по философии. И поэтому считаю, что, закончив медакадемию, не обязательно становиться врачом. Многие мыслители начинали жизнь с одной профессии, а заканчивали — с другой. Кто-то потом выбирает быть писателем, кто-то художником...

А вы решили стать ресторатором?

— Я не выбирал эту профессию. Это профессия выбрала меня. Всё началось на четвертом курсе. Я сижу дома, ко мне приходит друг и говорит: «Не хочешь подрабатывать?» Я, конечно же, согласился. Студенту подработка никогда не помешает. Это оказалась работа кальянщиком. Я решил попробовать. И мне понравилось. Понравилось продвигать восточную культуру. И постепенно я понял, что это и есть моя миссия здесь. Во-первых, я всё знаю о Востоке. Я и есть Восток. А во-вторых, пермякам это нравится, они хотят вкусить восточной изысканности. И в 2008 году я открыл свой первый восточный ресторан. Как раз в разгар мирового кризиса. Но мой бизнес пошёл хорошо. Теперь почти каждый год я открываю по одному восточному заведению.

Мы пересекаем улицу Монастырскую. В этом году часть дороги подремонтировали, но, чтобы, видимо, водители не расслаблялись, оставили всё-таки один участок с ямами и выбоинами.

Мухаммед, вы — водитель? Довольны нашими дорогами?

— Да, я — водитель. И могу сказать, что зимой дороги в Перми есть. А летом их нет. Они, как у вас принято говорить, тают вместе со снегом. И я с этим согласен на все сто процентов. В этом плане власти города слишком поздно хватаются за проблему. В Перми решают проблему не тогда, когда её надо решать, а либо в последний момент, либо даже после. И это, к сожалению, касается не только дорог. Уже июнь, а у вас только взялись за ремонт проезжей части. Работа должна близиться к финалу, а у вас только начинается сезон дорожного ремонта, который растянется до морозов. Хотя в центре сейчас стало намного лучше. И это уже хорошо. Но это только в центре. Я часто бываю в Екатеринбурге. Вроде бы город такой же, как Пермь... Но почему там хорошие дороги? Можно, конечно, сказать, что я случайно попадаю там на хорошие дороги. Но так не бывает, чтобы всё время везло.

А хороши ли дороги в Судане?

— У меня на родине такие же дороги, как и у вас. Но с Суданом просто нельзя сравнивать. Россия по своему развитию намного опережает Судан. Россия является одной из лидирующих стран мира. Я понимаю, если бы Россия в списке стран была на 100-м месте, то подобное качество дорог можно было бы понять и простить. А для сильной страны такие дороги, как в Перми, это недостойно. Но Россию можно сравнить с Саудовской Аравией, где я долгое время жил вместе с родителями. Это государство живёт за счёт нефти, там всё новое и идеальное. Где-то за 50 лет они построили просто новую страну в пустыне. Их тоже можно назвать лидирующей державой. Но там дороги ровные и гладкие. И уровень жизни у населения намного выше. К примеру, мой отец работал там преподавателем высшей математики и получал $2 тыс. Это несравнимо с заработной платой преподавателей в России.

А почему после обучения вы остались в Перми? Немногие иностранцы решаются на такой шаг.

— Я женился на пермячке. Мы с Анной вместе учились, вместе окончили, а потом сыграли свадьбу и решили, что останемся жить в Перми. Она тоже врач, только гастроэнтеролог. У нас с ней два замечательных сына — Али и Амир. Одному исполнилось полгода, другому — четыре. В нашей семье говорят и на русском, и на арабском.

Вы уже много лет живёте в Перми. Трудно было привыкать?

— Когда я приехал, мне было всё интересно. Новая страна, новая культура. Я приехал в город, который кардинально отличается от моего родного города. И я старался максимально познакомиться с новым для меня миром. Даже ездил в ваши деревни, чтобы понять ваш быт, увидеть вашу культуру. Привыкать и понимать вас было очень трудно. Но мне нравится этот город за то, что он быстро развивается. Когда я только приехал, Пермь можно было назвать большой деревней. А сейчас это уже настоящий город, стремящийся вперёд. Такого быстрого развития я больше нигде не видел. Когда только приехал, я даже представить себе не мог, что в этом городе могут быть пробки. А теперь это обычное дело.

Мы подошли к Пермской художественной галерее. Красивое старинное здание, которое уже давно стало визитной карточкой нашего города. Его изображение мы видим на сувенирной продукции и на логотипах различных мероприятий. Подойдя ближе, Мухаммед обратил наше внимание на разрушающиеся стены и обшарпанные колонны.

— Я много раз был в художественной галерее, мне там нравится: интересные выставки, хорошая атмосфера. Но состояние здания плачевно, а ведь это центр города. То, что мы видим, это вершина айсберга. Начинается всё с малого. Сначала мы бросаем мусор, где попало, даже если рядом есть урна. А потом нам уже всё равно, как выглядят памятники истории и архитектуры. Поймите, кривое никогда не будет прямым. И это никогда не будет нормальным, даже если все привыкли видеть вокруг себя разбросанный мусор и разрушающиеся исторические здания. Надо прямо сейчас начинать воспитывать совсем другое поколение, которое будет бережно относиться к городу, в котором живёт. И начинать надо сейчас. Но ещё надо понимать, что результат будет виден только через 25 лет. Завтра, конечно же, ничего не изменится.

А что бы ещё вы изменили в нашем городе, чтобы он стал лучше?

— В каждом городе должны быть общественные туалеты. Где здесь туалеты? Я недавно был в Белоруссии — в городе Витебске. Там культура города чувствуется: везде чисто и много общественных туалетов. А ведь это очень важный момент для города. Кажется, что мелочь, но это не так. Это так же важно, как и наличие на улицах города урн для мусора. Город Пермь можно назвать историческим и культурным центром, но здесь нет элементарного — общественных туалетов на улицах. Почему? Для меня это загадка.

Мы свернули с Соборной площади на неприметную дорожку, которая ведёт к набережной. Иного пути отсюда нет. Лестницу разобрали, но так и не построили, всё обнесли забором и забыли. Наш путь к набережной пролегает через пустыри и завалы, которые являются изнаночной стороной города.

— Я бы не позволил, чтобы на моей земле творилось такое безобразие, как здесь. Кроме того, у каждого государства свои законы. Например, Саудовская Аравия — это королевство. Если взять все королевства мира, то ситуация в них более стабильная. Король и его семья чувствуют, что страна — их собственность. То, что король делает сегодня, завтра остаётся его детям. С президентством всё по-другому. Отработал свой срок, а что будет после — уже не важно. Это то же самое — жить в собственной квартире или в арендованной. В собственной вы сделаете хороший ремонт, купите самую шикарную ванную, наклеите красивые обои. А если вы арендуете жильё, то вы столько делать там не будете. Короли в своей стране просто не позволят появиться таким заброшенным пустырям. А президент — это тот же квартирант. Он знает, что квартира не его. Конечно, он её более-менее сделает красивой, чтобы потом передать другому квартиранту. У нас в Судане тоже президентская система. Один срок — это пять лет. Но наш президент пошёл уже на шестой срок, так что его можно сравнить с королём. Поэтому в городах у нас тоже нет таких пустырей. Но скажу, что все системы государственного управления имеют свои плюсы и минусы. Я живу в России давно. И могу сравнивать. Президентство у вас работает, эта система хорошо себя зарекомендовала, хотя и минусы есть.

Мы продолжаем наш путь к набережной вдоль длинного забора.

— Я заметил, что в Перми очень много заборов. Сталкиваюсь с этим неудобством постоянно. Например, приезжаю к друзьям в гости, заезжаю во двор, а там забор. Заезжаю с другой стороны, снова забор. Я звоню и говорю: «Как до вас доехать?! Вы домой на парашюте, что ли, попадаете?» Нет, говорят, но на машине не доехать, надо идти пешком. Сейчас люди стали огораживаться. Раз это наша территория, значит, мы поставим здесь забор. Но заборы ставят как попало: не то что проехать, людям иногда пройти невозможно. Если бы службы ЖКХ с головой подходили к установке заборов, проходили все согласования, всё правильно планировали, то заборы не мешали бы другим людям. Я считаю, что установка заборов должна быть строго регламентирована законом. А самовольные заборы надо безжалостно сносить. Во второй раз они вряд ли уже будут тратить свои деньги на незаконную постройку. Но есть заборы, которые действительно необходимы. Например, вокруг стройки. Но их надо как-то оформлять. Я не считаю, что так уж дорого стоит повесить баннер, например, с изображением того, что здесь будет построено в будущем. Это придавало бы забору более красивый внешний вид, да и всему городу тоже.

И тут путь нам преграждает куча строительного мусора. Сделать вид, что мы её не видим, невозможно.

— Эта куча из досок и кирпича говорит о явных проблемах с духовными и культурными ценностями у населения. И ещё об отсутствии воспитания. Неужели нельзя нанять газель, загрузить это и увезти на свалку? Для меня это вопрос без ответа. Это ведь не само собой появилось, не с неба упало и не из земли выросло. Это кто-то сделал, осознавая, что здесь пешеходная дорожка. Недавно у меня был случай. Выхожу из дома, стоит газель и выгружает мусор просто во двор. Слушать они меня не захотели, тогда я стал снимать всё происходящее на видео. Только тогда рабочие всё загрузили обратно и увезли на мусорку, которая была всего в 50 метрах. Им было просто лень довезти мусор до специальных контейнеров. Я был этому очень удивлён. И это, кстати, в вашей привычке — не доделывать до конца. В больших городах Судана и Саудовской Аравии такого никогда не увидишь. Увидишь в маленьких: там, где население менее образованное и не особо культурное.

Вот видна наша многострадальная набережная. Какое-то заколдованное место, никак не могут отремонтировать до конца.

— Честно говоря, я очень не люблю судить других. Мне хочется верить, что если бы это было возможно сделать, то это было бы уже сделано. Я понимаю, что набережная не надувной шар, который за ночь надули — и он полетел. Это сложное техническое дело, оно требует больших финансовых затрат. И всё упирается именно в это. Жаль только, что люди сейчас не любят ходить на набережную. Там собирается своеобразный контингент: как говорится, что ни пьянка, то драка. А так хочется погулять по набережной с детьми, зайти в какую-нибудь кофейню, отдохнуть, а дети бы играли рядом. Пока это только моя мечта.

Асфальтированная дорожка, которая явно была уложена ещё в советские времена, закончилась. Мы спускаемся к набережной по каким-то бетонным постройкам, напоминающим огромные ступени. Мухаммед помогает девушкам спуститься. И вот мы на набережной — в той её части, которая ещё не видела ремонта.

— Какая бы ни была набережная, мне всё равно здесь нравится. Потому что у вас очень красивая река. Не устаю любоваться Камой. Особенно здесь красиво в тёмное время суток, когда мост подсвечивают разноцветными огнями. Иногда ночью я специально приезжаю сюда, чтобы посмотреть на этот удивительно красивый вид. Когда на воде отражаются огоньки от подсветки моста, река становится сказочно прекрасной.

Чтобы оценить старания строителей, мы направляемся к отремонтированному участку пермской набережной.

Вот такой будет вся наша набережная. Вам нравится?

— Такая набережная, конечно, не достойна миллионного города. Это сделано некрасиво. Я бы поставил твёрдую «тройку». «Двойку» не поставишь, так как что-то всё-таки сделано. Мне нравятся скамейки с высокими спинками. Это очень функционально. Люди не будут сидеть на спинках и ставить ноги на сиденья. Хорошо, что повсюду видеокамеры. Для безопасности это просто прекрасно. Но если говорить о безопасности, то почему никто не обращает внимания на такие огромные дыры в ограждении? Получается, что камеры нужны для того, чтобы фиксировать, как через эти дыры пермяки падают в Каму. Так, что ли? А на набережной в первую очередь важна безопасность, потому что близость к воде — место повышенной опасности. Хорошо, что есть свет. Это тоже безопасность. Правда, светильники какие-то странные, некрасивые.

Что должно быть на набережной, чтобы вам понравилось и вы пришли сюда со своей семьёй?

— Главное, чтобы здесь было интересно всем членам моей семьи. Чтобы было чем заняться и взрослому, и ребёнку. Чтобы был общепит, но только приличного уровня. Чтобы можно было, сидя за красивым столиком и глядя на Каму, выпить чашку кофе, съесть что-нибудь вкусное и безопасно приготовленное. Чтобы это был цивилизованный уровень, а не шашлыки и пластмассовые стулья, как это сейчас любят делать — дёшево, некомфортно и небезопасно. Даже такую, не очень красивую, набережную можно спасти дополнительными услугами: кафе, игровыми зонами для детей, спортивными зонами для подростков и молодёжи. Сделать мини-аттракционы. Устраивать какие-то городские мероприятия, танцевальные и музыкальные праздники... Можно сделать различные досуговые площадки, как это было на эспланаде во время фестиваля «Белые ночи». Даже придумывать ничего не надо, надо просто использовать эту идею. Можно даже сделать зону для настольных игр. И люди будут приходить сюда, чтобы отдохнуть, приятно провести время. Если в Перми не удалась идея с Арбатом, то можно как пешеходную зону использовать набережную: здесь проводить всё то, что планировалось проводить на Пермском Арбате. И тогда набережная оживёт и станет настоящим центром притяжения для пермяков, а не позором города.

Наша прогулка закончилась. Напоследок я не могла не задать последний и важный вопрос.

Мухаммед, пермяки любят свой город за то, что они тут родились. А за что вы любите Пермь?

— Я люблю этот город, потому что здесь живут мои лучшие друзья. Именно поэтому я хочу прожить здесь всю свою жизнь.