Константин Парамонов: Надо быть фанатом своего дела

Лучший бомбардир «Амкара» сейчас тренирует молодёжный состав команды. В нашей беседе мы мало касались нынешних амкаровских дел, всё больше вспоминали прошлое и говорили о личных делах.

— Что такое футбол?

— Для меня футбол — это жизнь. Я совсем недавно ехал в машине и думал об этом. Для меня вот так: на первом месте семья, а на втором футбол. Всё остальное меня мало интересует. Главное, чтобы в семье всё было хорошо. Ну, а футбол приносит мне удовольствие.

— Чем отличается футбол 90-х от нынешнего футбола?

— В первую очередь скоростями. Они, безусловно, выросли. Игроки стали более атлетичными, физически крепкими. Но основное — это скорость, конечно. Ну и тот объём работы, который игроки выполняют на поле. Как жизнь не стоит на месте, так и футбол развивается.

— А по атмосфере? В команде, вокруг футбола?

— Проблема российского футбола — в стадионах. Болельщики мало ходят на футбол, потому что неуютно, ругань... Инфраструктура, в общем, не развита.

— Насколько изменилась атмосфера внутри команды по сравнению с 90-ми годами?

— Когда я играл в «Звезде», а потом в «Амкаре» начинал, атмосфера была, конечно, другая. Это связано и с деньгами: ведь все получали примерно одинаково. Плюс в команде у нас не было иностранцев. Всё было иначе. Иностранцы внесли свой менталитет в нашу среду. Пришли другие деньги. Кто-то больше зарабатывает, кто-то меньше. Сейчас футбол стал более индивидуальным.

— Хоккеисты стабильно выигрывают крупные соревнования, не обидно, что в футболе не так?

— Как таковой обиды нет. Наоборот, это вызывает гордость за свою страну, что мы можем хоть в чём-то быть первыми. А что касается футбола, то скажу так: да, у нас климат такой, но и от инфраструктуры многое зависит. В Германии разве намного лучше климат? Или в Англии? А какие там научились делать поля? Причём натуральные! А стадионы какие! Тут двумя словами не объяснишь, это наш российский менталитет. Его надо менять: надо думать друг о друге, а не каждый сам за себя. У нас про это много разговоров было и на учёбе. Пермь — миллионный город, а здесь всего два искусственных поля. В Омске — такая же ситуация. Во Франции, если в городе 150 000 тысяч населения, — 11 полей! И это только один комплекс. Постоянно горит свет и все занимаются футболом. У нас негде заниматься.

— На СТС сейчас идет сериал «Молодёжка» про хоккей. Может быть, такой же снять про футбол и это будет хоть как-то стимулировать к занятиям?

— Конечно, будет. В этом сериале показывают отдельные моменты игры, показывают ведь и некоторые элементы владения шайбой. И это вызывает восторг. И ситуация, которую показывает в фильме режиссёр, есть на самом деле.

— Да, и все проблемы, существующие внутри команды... Те же запрещённые препараты...

— У нас такой проблемы не было. Но вот когда я учился в институте, там молодёжь баловалась этим.

— Я понимаю, что эта тема уже набила тебе оскомину, но всё же задам этот вопрос. Как тебе удавалось находиться в нужный момент в нужном месте? И забивать!

— Это чутьё. Но чутьё, связанное с умением читать игру. Я могу находиться совершенно в другом конце поля, но предполагать, как будет развиваться атака, куда побегут партнёры, куда будут подавать. Сергей Григорьевич Оборин всегда говорил нашим крайним полузащитникам: «Если вы получили мяч, подавайте в штрафную, не глядя. Нападающий должен идти на опережение». А я всегда говорил: «Полузащитник должен посмотреть и подать пас хотя бы на нападающего. А форвард должен уметь подстроиться под мяч, просчитать направление полёта мяча, опередить защитника». Надо, чтобы мяч полетел хотя бы в направлении нападающего.

Я читал игру, смотрел, как располагается игрок. Куда полетит мяч при подаче, если тело пасующего находится в том или ином положении? И траекторию мяча просчитывал. Быстро все эти факторы складывал и оказывался в нужном месте. Я, честно скажу, был не силён в игре на опережение. Задача моя была направить мяч правильно. Я всегда говорю своим ребятам: «Мяч, который попал в штрафную, ещё не означает гол». Есть ещё техническое оснащение игрока. В нашем первенстве многие молодые игроки неправильно принимают решение в выгодной ситуации: нужно пробить внутренней стороной стопы, просто направить мяч в ворота, а в силу неопытности он бьёт «с подъёма», с силой... И мяч летит то в небо, то ещё куда-то. Хотя позиция выгодная.

— С таким чутьём тебе надо было играть в сборной России.

— Мне мешала моя фактура. Как сказал эндокринолог, у меня приличная мышечная масса. В 2008 году я сбросил вес, хотел играть при Божовиче, похудел на 17 кг. У врачей есть таблица соотношения роста и веса. По ней я должен был весить 80 кг. А у меня вес был 85 и больше вниз «не шёл». И мне эндокринолог сказал, что это связано с моей мышечной массой. И, кроме того, я не обладал «объёмом работы». Я читал игру, и моя задача была — оказаться в штрафной вовремя. Для сборной этого недостаточно. Кроме того, я всю жизнь играл в «Амкаре» и, видимо, мог хорошо играть только на определённом уровне. Когда мы вышли в Премьер-лигу, я думал, что так и будет продолжаться. Оказалось, что игра совсем другая. Тяжело было забивать, да и я не становился моложе. Поэтому в Премьер-лиге у меня мало что получилось. Это, конечно, расстраивает.

— Есть такие спортсмены, которые, заканчивая карьеру, не могу себя найти и уходят в алкоголь, наркотики. Как тебе удалось этого избежать?

— Я для себя сразу определился, что буду тренером. Во-вторых, семья, дети. Я же отец семейства, муж. Я отвечаю за них: за воспитание, за всё остальное. Мой внутренний мир не позволил мне сделать этого. Да и вряд ли я бы смог уйти во все тяжкие по состоянию здоровья. (Смеётся.) Могу один день хорошо посидеть, потом меня два дня будет трясти.

— В «Амкаре» ведь всё равно были какие-то вечеринки, тусовки?

— Мы всегда отдыхали все вместе: с женами, детьми. Ходили и в Горьковский парк, дети катались на аттракционах. У нас была дружная команда — это один из факторов, который помог нам выйти в 2003 году в Премьер-лигу. Жили дружно, не было никаких группировок.

— Как вы отнеслись к первому иностранцу, вспомни?

— Зияти был отличным парнем. У нас с ним сложились хорошие отношения. Андрей Кобенко, Лёха Попов, я, Зияти — мы всегда очень хорошо общались. Свойский парень. Был очень техничным, и про меня говорил, что я тоже техничный.

— Ты помнишь тот момент, когда вы сыграли последнюю игру в первом дивизионе?

— Мы же хотели сделать круг почёта. А тут болельщики как рванули на поле, начали разрывать майки, трусы. Я помню, что еле успел забежать в подтрибунное помещение. Насколько я знаю, с кого-то всё-таки успели стянуть майку. С меня не успели, видимо, опять раньше всех просчитал ситуацию (Смеётся).

— У тебя три сына. Все ли будут спортсменами?

— Нет. Старший уже не спортсмен, учится в университете на третьем курсе экономического факультета. Средний — в дубле «Амкара», младший — в СДЮШОР.

— Как ты видишь: Женька, средний сын, может в будущем стать таким же забивным, как и ты?

— Он всё-таки больше распасовщик. Я ещё в детской школе много забивал: по 50-60 голов за год. У него есть качество длинных передач: может точно дать на ход, видение поля у него хорошее. Немного медленноват, но это качество мы подправим. Сейчас всем нужно, чтобы игрок много двигался. Женька рассуждает, как и я: «Зачем много бегать, когда нужно просто оказаться в нужное время в нужном месте?». Он предпочитает «читать» игру. Вот как мы шьём рубашку? Всё лишнее убираем, и получается рубашка. Женька так же: он убирает всё лишнее. Может быть, он пока надолго задумывается, но техника у него есть, удар есть, передача есть. В этом плане у него преимущество перед теми, у кого этого нет, но они много двигаются.

У нас был такой игрок Алексей Балмаш, очень много бегал. Виктор Ефимович Слесарев, мой тренер, говорил: «Ребята, вам бы поменяться: Лёше — голову Кости, а Косте — скорость Лёши, вот получился бы отличный футболист». Поскольку я тоже был скоростным игроком, мне непонятно, почему у моего сына пока нет скорости. Может быть, это зависит от тренера? Мне вот Геннадий Александрович Токарев, ныне покойный, очень много дал. Очень интересные тренировки у него были. Может быть, из-за этих тренировок у меня скорость такая была.

— Насколько сложно быть тренером и отцом? Дома тренировки не продолжаются?

— Когда мы едем домой, мы молчим. Я раньше пытался указывать на ошибки, говорить, как лучше. В один момент он перестал эту информацию воспринимать. Поэтому я ему сказал так: «Если ты захочешь что-то от меня услышать, я скажу. А так — надоедать не буду». Всё-таки я больше тренер. Приезжая домой, он уходит в свою комнату, своими делами занимается. У него свои заботы, у меня свои. Жена с младшим сыном занимается, старший живёт отдельно уже.

— Про кого из своей старой команды слышишь, с кем удаётся пообщаться? Лёша Попов постоянно на слуху, Костя Зырянов...

— Сергея Чебанова вижу, Мишу Шестакова. С Сергеем Краевым играли во второй лиге. Павлюкович в Минске тренирует. Гена Олексич в Одессе тоже тренером работает. Галеутдионова вижу иногда. На 20-летии «Амкара» были Шихов, Зорин, Юра Волков, Лёва Матвеев. Уралёв в Ростове тренирует команду КФК. Он приехать не смог, мы ему в Ростов привезли подарок.

— Игорь Уралёв — тоже был интересным явлением в нашем футболе. Совсем ведь не вратарского роста. Как ему удавалось достаточно удачно играть?

— Только опыт. Он читал игру, угадывал направление мяча, куда игрок может пробить. Я помню мы играли в Красноярске. Всю игру 0:0. Конец игры, меня уже заменили, иду в раздевалку... И тут в наши ворота ставят пенальти. Остановился, смотрю. Уралёв стоял на месте, и игрок пробил прямо в руки. Игрок, видимо, от переживаний пробил прямо. Это, конечно, был супер-момент.

— Вспомним 1998 год. Выиграли у «Спартака» в Кубке, полетели в Ростов-на-Дону играть с «Ростсельмашем». Не обидно было проигрывать ростовчанам? Хотя по игре выигрывали.

— Сейчас мне сложно вспомнить те эмоции. Думаю, что внутренне решили: обыграв «Спартак», мы и так далеко зашли. Сильных переживаний, мне кажется, не было. Мы прекрасно понимали, что победа над «Спартаком» — это случайность. Если взять владение мячом, то, наверное, было 85 на 15 в процентном соотношении в пользу спартаковцев. Это не говорило о том, что мы на каком-то высоком уровне играем. Кроме того, мы задачу на сезон выполнили.

— Какие были эмоции? Ты ведь впервые играл при переполненных трибунах — 25 тысяч болельщиков было.

— Эмоции были такие, что ноги у меня свело. (Смеётся.) Я просматривал эту игру несколько раз. Шок, конечно. Я бегал один среди четверых защитников! Помню пас Жени Яркова. Я получил мяч, передо мной четыре защитника, решил мяч сохранить, поворачиваюсь, смотрю — а рядом никого! Все стоят на нашей половине поля и смотрят на меня! Я там так набегался, что ноги свело, бегать не мог. Приятные, конечно, ощущения. Но поле у нас тогда было идеальное.

— Те годы ведь вызывают больше положительных эмоций? Интереснее было играть во второй лиге?

— Интереснее было в том плане, что мы всех обыгрывали. И то, что воплощал Сергей Григорьевич на поле, — давало результат. Если правильно организовывать тренировочный процесс, мотивировать команду, — можно выигрывать у всех. Мы наигрывали определённые комбинации. И ведь все команды лиги их уже знали, но ничего поделать с этим не могли.

— Если бы не футбол, какой вид спорта? Хоккей, бокс?

— Не бокс точно. Я чем только не занимался, включая горнолыжный спорт. Призы даже завоевывал. Когда я ушёл обратно в футбол, тренер приходил к Токареву, ругался, обещал жаловаться. К родителям приходил. Всё я попробовал и понял, что мне больше нравится комбинационная игра.

— Что пожелаешь молодёжи?

— Я недавно сказал, что у нас практически нет фанатов своего дела. У молодёжи в головах в основном зарплата. Современные молодые люди не понимают, что если они будут больше думать о футболе и приложат больше сил, то к ним придут и контракты и деньги. Всё зависит от их трудоспособности. Надо быть фанатом — тогда всё получится. Сейчас, конечно, жизнь другая, нам было легче думать только о футболе. И всё-таки!.. Надо быть фанатом дела, которым ты занимаешься.

Редакция благодарит кафе Coffee Quick за помощь в организации интервью.