Бои за историю. Главное из лекции профессора Константина Шнейдера

Что такое историческая политика?

— Это деятельность, связанная с легитимизацией существующего государственного строя. Сам феномен появился в начале 80-х годов прошлого века в Германии во время спора историков, которые обсуждали недавнее прошлое своей страны. Там же зародился и термин «историческая политика» (Geschichtspolitik), но в Германии он не утвердился. Совсем другая история произошла в Восточной Европе, а именно в Польше в 2004 году. Там начали возникать институты и структуры исторической политики.

В Перми изучать феномен политизации истории стали с 2017 года, когда на историко-политологическом факультете ПГНИУ открылась магистерская программа «Историческая политика».

В каких формах проявляется историческая политика?

— Прежде всего создаются институты национальной памяти, который очень жёстко и пропагандистки продвигают свои идеи. Такие примеры есть в странах Балтии и Восточной Европы.

СМИ занимаются манипуляцией истории. Мы сейчас наблюдаем пропагандистский вал в российской прессе. Как профессиональный историк могу сказать, что это есть не только в России, но и, например, в Восточной Европе.

В архивах так же проявляется историческая политика. Когда историк приходит работать в какой-то архив, то не нужно удивляться, когда какие-то документы могут не выдать, объяснив режимом секретности. У нас много материалов, у которых вышли сроки секретности, но их всё равно не выдают. Архивы — это достаточно острая тема. Не так давно вышла книга Хлевнюка про Сталина, где он упоминает массу архивов, которые до сих пор не открыты. На фоне архивной революции 90-х годов неспециалисты удивляются: как так? Сегодня есть архив при президенте РФ. Там сосредоточено то, что было перенесено из других архивов. Что там лежит? Да чёрт его знает. Мы можем только предполагать. Но то, что там много того, что может существенно изменить наши представления о тех или иных событиях — я думаю, в этом не стоит сомневаться.

Происходит давление на академическую историческую среду. Многие и сами смогут вспомнить примеры из отечественного опыта, когда профессиональный историк становился заложником исторической политики. Причём всё это делается иезуитски. С одной стороны, заявляется, что история должна быть свободна от симпатий и антипатий, профессиональный историк волен заниматься любой темой, но с другой стороны, создаются комиссии, которые имеют влияние на научные процессы. Есть примеры, когда, например, сначала была согласована защита диссертации по власовскому движению, а потом диссертант был лишён звания через ВАК. На другом полюсе история с господином Мединским.

Ну и в системе образования можно наблюдать все примеры исторической политики. Например, была история с выпуском учебника Данилова. Тираж этого учебника — 250 тыс. экземпляров. Сегодня немыслимо представить такой тираж. Естественно, это был госзаказ. В учебнике была указана цифра 800 тыс. репрессированных, но ведь это только число расстрелянных. Серьёзные историки, которые занимаются сталинскими репрессиями, говорят о том, что с 1930 по 1953 было репрессировано около 20 млн при 800 тыс. расстрелянных.

Историческая политика в 90-е годы

— Если говорить о ельцинской эпохе, то, безусловно, спичрайтеры и советники Бориса Николаевича занимались исторической политикой. Они вбросили тезис о разорванной истории России. Она существовала до 1917 года, затем последовал крайне неудачный советский эксперимент, и сейчас, в 90-е годы, мы должны всё исправить. Поэтому говорить о преемственности советской и постсоветской истории в ельцинский период несколько сложно. Главная идея была в исправлении «жуткого советского наследия». С точки зрения политолога, это была грубейшая ошибка. Отсекалось то, что напрямую связано с национальной идентификацией. Это даже не 1917 год, а Великая Победа 1941-1945 годов. Правда, потом окружение Ельцина спохватилось и стало активно пропагандировать Победу, но в обществе всё равно не сложилось представление о том, что власть высоко ценит эти события.

Современная историческая политика

— В эпоху Путина ситуация кардинально изменилась. Был вброшен тезис о преемственности, о тысячелетней российской истории. Появились символы этой преемственности. Из недавнего — памятник князю Владимиру. Советский период в риторике путинских спичрайтеров первоначально интерпретировался крайне осторожно. До 2004 года была либеральная риторика. В 2011 году проявился совершенно новый подход. Во-первых, преемственность, во-вторых, признание больших достижений советской эпохи, особенно центрального события в советской и всей отечественной истории — Великой Победы в 1945 году. Мы сейчас это видим ежегодно по размаху празднований этой даты. Другое дело, что 1917 год остаётся не проговоренным. Прошлый юбилейный год прошёл абсолютно невнятно с точки зрения власти, осталось совершенно непонятно, как власть относится к этим событиям. Были выступления Путина, где говорилось о неудачных последствиях 1917 года, но всё-таки акценты так и не были расставлены. И это остаётся проблемой для власти. Мне кажется, что столетие революции затронуло больше академическую среду. Безусловно, отличительной чертой путинской эпохи стала жёсткая критика 90-х годов. Никто не подвергал тезис о непрерывной истории России, 90-е годы не выбрасывались из этой цепочки, но чем дальше, тем больше нарастала критика тех лет. Российское государство начинает активно включаться в процесс дирижирования исторической политикой.

Может ли историк быть объективным?

— На каком этапе историк объективен? На этапе выбора темы? Нет. Подбора литературы и источников? Тоже нет. Он приходит в архивы, но они же тоже написаны людьми. Существует такое представление, что в архивах хранится вся правда. Это такого рода архивный фетишизм. Это тоже написано людьми со всеми вытекающими отсюда последствиями. История — это пространство субъективное. Историк не может быть объективным. Но не надо впадать в другую крайность и превращать историю в художественное произведение. Отношение к истории должно быть конвенциональным, а добросовестный историк должен максимально дистанцироваться от исторического материала. Абсолютно дистанцироваться, конечно, не получится, но пытаться историк обязан.

Праздники в современной России

— Историческая политика проявляется в упразднении одних праздников и появлении других. Вместо 7 ноября в России начали праздновать 4 ноября. Я понимаю феноменальность событий 1612 года, но ведь главная идея 4 ноября — вытеснение праздника 7 ноября. Точно так же, как 9 мая вытесняет 1 мая, которое потеряло своё содержание.

Выставка «Россия — Моя история»

— Я мудро поступил и не пошёл туда. Видел только фотографии с выставки. Те исторические ошибки, которые там есть, отрицать сложно. Но вы же знаете, кто стоял у истоков? Тихон Шевкунов, Русская православная церковь. Это как раз то самое институциональное проявление исторической политики. Но не нужно думать, что мы какие-то особенные в этом смысле. Институции национальной памяти в Восточной Европе и странах Балтии никто не отменял, там всё аналогично, но только с другими знаками. Я не сторонник того, что у нас тут всё плохо, а там всё хорошо.

Прогнозы

— Историческая политика в России будет актуализироваться. Это очевидно и связано с политической борьбой, которая будет нарастать. Мне, как человеку, который занимался историей русского либерализма, кажется, что мы будем свидетелями либерализации режима и политических отношений. Поэтому усиление конкурентности политической среды, безусловно, будет актуализировать заказ на постоянную репрезентацию и конструирование новых исторических версий. И мы должны этот феномен изучать, мы должны готовить экспертов. Такую задачу я ставлю магистерской программе, которой я руковожу, — подготовить серьёзных специалистов, которые могли бы выступать на разных площадках в роли экспертов по тем или иным вопросам.

***

• Читайте также: интервью с историком, профессором Европейского университета в Санкт-Петербурге, ведущим научным сотрудником Санкт-Петербургского института истории РАН Борисом Колоницким.
• Репортаж с дискуссии «Политика памяти в современной России, или как уцелеть на полях сражений российской Клио?», которая состоялась в Центре городской культуры в рамках фестиваля «Мосты».
• Познакомьтесь также с обзором другой исторической дискуссии, прошедшей на «Мостах» — «История как боевое искусство»