#ПроектFAQ: Что не так в деле «пранкера» Духонина?

Восьмого декабря прошлого года на Youtube появился видеоролик под названием «Зам. полпреда Мельниченко обсуждает с членом Пермского ОНФ Ермаковой план захвата регионального ОНФ». Видеоряд заменён статичной фотографией, на которой молодая женщина сидит за столом, вполоборота повернувшись лицом к камере. У тех, кто знаком с Ириной Ермаковой, сомнений нет — это она, председатель общественной организации «Многодетные Пермского края» и в недавнем прошлом — член регионального штаба ОНФ. Но главное в ролике — не картинка, а звук. В течение 1 минуты 31 секунды мы слышим телефонный разговор, во время которого мужчина, представившись Олегом Владимировичем Мельниченко, разговаривает с Ириной Сергеевной и предлагает некую помощь. Через три недели, 23 декабря, ГУ МВД по Пермскому краю заводит уголовное дело по факту распространения ложных сведений, порочащих честь, достоинство и подрывающих репутацию заместителя полномочного представителя Президента РФ Мельниченко О. В. и Ермаковой Е. С. Обвиняемым по статье 128.1 «Клевета» становится пермский журналист Константин Духонин. Материалы дела уже переданы в суд.

Полицейские обвиняют Духонина в том, что он изготовил данный ролик. Якобы мужской голос на записи, представившийся замполпредом, принадлежит журналисту. Кроме того, по версии следствия, сам Духонин и распространил аудио-видеозапись. В распоряжении нашей редакции оказались материалы дела, и у нас, пусть и из журналистской солидарности (кто бы как ни относился к Константину Духонину), возникла масса вопросов, которые мы хотим публично озвучить.

Вопрос первый: Как факт размещения ссылки на ютубе доказывает обвинение в распространении?

В показаниях некоторых опрошенных по делу значится, что они узнали о существовании ролика по ссылкам, размещённым в аккаунтах журналиста Духонина. В частности, Мельниченко сообщил полицейским, что когда искал данный ролик в «Гугле» и «Яндексе», то поисковики ему выдавали Twitter и Facebook Духонина. Это, видимо, достаточное основание для вывода о том, кто распространил данное видео.

Выложенный ролик на Youtube датируется 8 декабря 2015 года. На следующий день ссылка появилась в пермских пабликах «ВКонтакте». Духонин, опрошенный ещё в качестве свидетеля, утверждает, что впервые увидел ссылку именно «ВКонтакте». На своей странице в Facebook он выложил ссылку 9-го декабря. И этот факт зафиксирован в деле. Но нет информации в деле, кому принадлежит аккаунт «Иван Иванов» на Youtube, где лежит «первоисточник», нет информации и о том, кто был инициатором размещения данного видео в пабликах «ВКонтакте».

Не секрет, что в сообществах, где число подписчиков исчисляется десятками и сотнями тысяч, нередко посты размещаются за деньги. Не утверждаем, но предполагаем, что видео о том, как якобы чиновник ведёт переговоры с активистом ОНФ, по своей сути не может заинтересовать основную пользовательскую публику «ВКонтакте». Значит, скорее всего, по своей инициативе модераторы паблика не стали бы создавать априори малопопулярный «пост» (данная запись собрала всего 13 «лайков», хотя в среднем записи этого паблика собирают от 50 до 100 «лайков»). А вот на платной основе — вполне, и, значит, была возможность провести следственные действия и выяснить, кто был заказчиком «поста». Но полицейские не проработали данное направление, по крайней мере, в материалах дела об этом нет ничего.

Вопрос второй: Почему к делу не приобщены результаты независимой лингвистической экспертизы?

Обвинение Духонина в изготовлении ролика основано на фоноскопической экспертизе. Экспертами были исключительно сотрудники ЭКЦ ГУ МВД Пермского края и Удмуртии. Они показали, что мужской голос на «спорной записи» и голос Духонина похожи. Совпадают высота голоса, темп речи, тембральная окраска. Вывод лингвистического анализа эксперта полиции вообще прост — «выявленные совпадающие лингвистические признаки проявляются устойчиво».

Однако есть и независимая экспертиза, проведённая учёным, кандидатом филологических наук Людмилой Грузберг. Она сравнивала голоса с ролика в ютубе и с записи эфира К. Духонина на радио «Эхо Перми». Независимый эксперт показала, что в речи журналиста явственно присутствует «целый ряд черт местного диалекта». То есть, разговаривая на радио, Духонин «окает», «ёкает» и съедает окончания, как и многие пермяки. Напротив, голос от имени замполпреда «акает» и чётко произносит окончания, что свойственно жителям центральной части страны. Но вывод Грузберг «...субъекты речи являются представителями разных социолектов, и следовательно, в этих документах зафиксирована речь разных людей», почему-то к делу не приобщён.

Сравните сами: запись эфира «Эха Перми»

Вопрос третий: Что с владельцем телефонного номера, с которого звонили Ермаковой, и с данными о географии звонков?

Следствие установило, с какого номера телефона был сделан звонок на телефон Ирины Ермаковой. Установлен также и владелец этого номера, который зарегистрирован в Московской области, но... он не допрошен. Мало того, факт, который бы мог быть основополагающим в деле, а именно — где в момент совершения звонка находился телефон звонившего, не установлен. При том что установлено, что сам обвиняемый в то время, когда был совершён звонок, был в Перми. Получается, узнав местоположение звонящего, можно было либо доказать алиби Духонина, либо, наоборот, добыть «железобетонный» довод в копилку обвинения. Однако в материалах дела записано, что сотовый оператор проигнорировал запрос о географии звонков, потому что к нему не было приложено судебное решение. Ну, проигнорировал и проигнорировал, видимо, посчитали полицейские...

***

В итоге хочется напомнить, что, согласно закону, правоохранители при расследовании уголовного дела должны ставить перед собой задачу объективно и досконально в нём разобраться. Найти факты, доказывающие как вину, так и невиновность того или иного фигуранта. И уже, отталкиваясь от фактов, предъявлять или не предъявлять обвинение. В данном случае нам показался очевидным крен в сторону «доказать виновность».