«Выход через книжную лавку». 10 лет магазину «Пиотровский»

Борис, вы ведь к появлению «Пиотровского» тоже руку приложили. Можете вспомнить, как все начиналось?

— Самое незначительное. Марат Гельман (экс-директор Музея современного искусства PERMM, — прим. редакции) написал в прессе, что в рамках «прекрасной Перми будущего» откроется книжный магазин «Фаланстер». Это было не совсем так. Предложение от него было, но мы совершенно не собирались переезжать в Пермь и участвовать в декорации обновления. Напротив, были всегда уверены, что хороший книжный магазин могут сделать только местные, знающие локальный культурный контекст.

Вскоре я получил письмо с таким содержанием: «Мы с радостью узнали, что в Перми откроется магазин „Фаланстер“, потому что ходим туда каждый раз, когда бываем в Москве. В Перми мы хотим открыть подобный магазин сами. Денис и Михаил». Я обрадовался и поехал в Пермь. Если есть люди, которые хотели бы сделать это сами, — это лучше, потому что иначе придут какие-то варяги и сделают то, что не будет соответствовать городу, каргокульт очередной.

И вы действительно встретились с Мишей и Денисом?

— Да, они сказали, как хотят делать магазин, показали, что умеют мыслить тактически и стратегически. Мы с Максимом Сурковым и не обманулись образованными, заинтересованными людьми, готовыми делать большую историю. Миша с Денисом хотели не только обустроить свою жизнь, но и изменить город, сделать его лучше, доказать пермякам, что им нужен достойный книжный. Особенно горжусь, что название «Пиотровский» ребята придумали при нас. Помню, случилось это во время ночной прогулки около Главпочтамта на улице Ленина.

В чем именно заключалась ваша помощь?

— Вообще-то ни в чем. Собственно наша «помощь» заключалась в надувании щек и совершенно нелегитимном «благословении», на которое мы право не имели и ответственности не брали никакой. Поделились контактами нескольких издательств, только и всего. Помогли сделать какие-то заказы, рассказали, что и как. Только моральной поддержкой. Ребята сделали всё сами и сделали так, как считали нужным.

Пермский «Пиотровский» — сейчас лучший магазин в России. В Москве и Питере просто сделать хороший магазин, там миллионы жителей, большое количество туристов, много университетов и институтов. А в Перми сделать большой магазин, качественный, с потрясающим набором книг и который является достоянием Перми, трудно. Практически невозможно.

Есть ли разница в атмосфере «Пиотровского» и других независимых книжных магазинов?

— Атмосфера везде разная. Думаю, что независимость — не самая главная характеристика «Пиотровского». В Перми есть хорошие «зависимые» магазины? «Пиотровский» — хороший магазин со своим лицом. Атмосферу делают не столько продавцы, сколько покупатели. Здесь же, в Перми, где других нормальных книжных нет, ситуация сложнее. Здесь атмосферу делают ребята и её предлагают городу. И, надо сказать, город её принял.

«Пиотровский» — важная точка на карте России для всех, кто занимается книгами. Таких точек несколько. В Красноярске есть книжная ярмарка, в Москве — «Нон-фикшн», в Петербурге — «Порядок слов», «Подписные издания» и «Все свободны». В Перми ребятам удалось не просто создать точку по продаже книг, а сделать институцию.

Как произошёл этот переход из точки по продаже в культурную институцию?

— Денис и Миша с самого начала и делали институцию. «Пиотровский» влияет на культурную карту города, но и город влияет на книжный магазин. «Пиотровский» стал событием, когда они сделали первую книжную ярмарку около краевой библиотеки. Это было важнейшим событием для города и страны, потому что когда издатели приезжают на ярмарку, у них остается впечатление, какой город, какие книжки востребованы, что люди читают, что людям интересно. Выяснилось, что Пермь — город, который хочет и любит читать, узнавать новое. Я думаю, что тогда для нашего книжного сообщества «Пиотровский» из объекта превратился в субъект. И стал важным местом на культурной карте страны.

Раньше в Пермь приезжало больше туристов, сейчас чуть меньше. Но каждый турист знал, что в Перми нужно сходить в галерею с пермскими богами и в оперный к Курентзису, Центр городской культуры и Музей PERMM, поесть посикунчики и посмотреть на Каму, прогуляться по Компросу и заглянуть в «Пиотровский».

Пермский книжный стал таким же достоянием города, как посикунчики. Можно представить Пермь без посикунчиков? Запросто! Можно представить Пермь без Музея PERMM? Да! Можно представить Пермь без «Пиотровского»? Можно! Только Перми не будет, как города. Пермь потеряет свою идентичность.

Это круто, когда человек приезжает в город и знает, что нужно посетить книжный магазин. Для Перми «Пиотровский» — достояние, ценность, визитная карточка. Такое же, как Пермский период, деревянная скульптура, звериный стиль, PERMM или Курентзис. Спросите у него — что он потерял, когда уехал из Перми? Да ничего! Но город потерял многое! Раньше Пермь ассоциировалась с важнейшим мировым культурным событием, а сейчас нет. Мы не умеем ценить, защищать и сохранять такие вещи.

«Пиотровский» называет себя «независимым книжным». Независимость от кого — от власти?

— Если книжному, обувному, ресторану, кафе, музею, зоопарку или гостинице надо непременно выстраивать отношения с властью, то грош этой власти (да и этим учреждениям) цена. Если все объекты становятся частью какого-то генерального плана, значит, нам нужно обратно уходить в леса. Магазин «Пиотровский» сделан не для власти, не для Чиркунова, Басаргина, Решетникова или будущего губернатора. Он сделан для пермяков, которые книги покупают и читают. И надо ещё подумать, кто от кого зависит. Власть от магазина или магазин от власти.

В России таких магазинов, как «Пиотровский», раз-два и обчелся. Если в городе живет какое-то количество праведников, значит, Господь его не сносит. Если есть в городе приличный книжный магазин, значит, есть в городе достаточное количество людей, которые книги читают, значит, он достоин того, чтобы называться городом, а не большой деревней. Город — не случайный сбор людей в одном месте, а то, что составляет некую общность, культуру.

«Пиотровский» создал собственную систему выкладки книг. Как пользователь, вы её принимаете?

— И не в первый раз. В старом помещении они полностью переделали весь дизайн магазина. И сделали то, чего не было в России никогда. Они поставили книжки на столы, на подставки. Пространство оформили и по-другому расставили акценты. Поэтому «Пиотровский» для меня живой, он постоянно демонстрирует новые подходы, свойства и цели.

Новый рубрикатор мне нравится. Мне кажется, сделано всё максимально комфортно, аккуратно, приятно с ней взаимодействовать.

В Екатеринбурге пермяки открыли «Пиотровский». Но между двумя магазинами огромная разница...

— Важная черта любого нормального человеческого магазина — не только независимость, но и отличия. В Екатеринбурге и в Перми живут разные люди, с совершенно разным отношением к городу и отношением к себе. Это разные места, разные территории, разные настроения. Те книжки, которые продаются лучше в Перми, хуже продаются в Екатеринбурге, и наоборот. Даже в Питере и Москве также.

Екатеринбург — очень сложный город, с гонором, собственным снобизмом и кичливостью. Пермь совершенно другой — очень мягкий и цельный. Он не гонится ни за каким примером. Поэтому Пермь более столичный город, чем Екатеринбург. Екатеринбург постоянно выбирает модель подражания. Пермь долго была провинциальной, у неё нет образцов для подражания, за которыми надо постоянно повторять. Вот Москва постоянно повторяет чужие образцы, а Лондон — нет.

Может, это и есть показатель столичного города, который постоянно обновляется, постоянно чего-то ждет от себя, нежели ситуация инерции и отсутствия амбиций?

— вы тоже обновляетесь, вот на троллейбусах уже не ездите — это, знаете, очень по-московски (смеётся). На самом деле, если посмотреть на Европу, то «европейскость» — это провинциальность. Чем больше провинциальности, тем больше «европейскости». Европа — это совсем другая провинциальная жизнь, а не попытка стать лучше, не попытка слизать что-то чужое, быть как кто-то. Не пытаться быть как Лондон, Нью-Йорк, Пекин или Шанхай. Когда город пытается быть «как кто-то», когда у него есть недостижимые образцы для подражания — это странно.

Давайте поговорим о будущем книжных магазинов. Люди всё больше читают электронные книги или заказывают бумажные в интернет-магазинах...

— Это общемировая тенденция. Книжные магазины сейчас выживают. Но в 2018 году в первый раз за много лет в Лондоне открылось больше книжных магазинов, чем закрылось. Это важный момент, потому что в течение последних 10 лет количество книжных магазинов сокращалось и сокращалось.

Десять лет назад на Франкфуртской книжной ярмарке была паническая такая ситуация: многие издатели боялись, что чтение уйдет в цифру. Но ничего не ушло. Электронные книги составляют 30 % от нашего чтения, так и должно быть. Есть книги, которые нужно хранить в домашней библиотеке, а есть те, которыми неудобно пользоваться на бумаге, а некоторыми так и неловко.

Примерно раз в неделю я читаю пост в «Фейсбуке»: «Хочу купить книжку, но ставить уже некуда». Что с этим делать?

— Как-то справляться. Справлялись же в течение последних десяти веков, и ничего страшного. Да, конечно, мы сейчас переживаем серьезные изменения, связанные с полным изменением рынка. Раньше мы жили в эпоху дефицита и хватали книгу, которая выходит, потому что через два месяца её уже не будет, а в библиотеке не найдешь. Сейчас ситуация меняется, всё можно найти, всё есть в доступе. Человек может покупать то, что нужно ему для работы или собственного интеллектуального процесса, или то, к чему он хочет возвращаться.

У меня у самого очень большая библиотека. И когда я слышу «Если читать книгу, то только в электронном виде», это значит, что человек вообще не читает. Когда вы читаете, для вас не столь важно, на каком носителе вы это делаете. Основной критерий — текст, который вы читаете.

Я настроен оптимистично. Количество книжных магазинов будет расти, потому что в нашем гигантском изобилии предложений очень важна роль эксперта. А магазин как раз и играет роль экспертизы. Я имею в виду авторские магазины, в которых каждая книга обдумана и поставлена на полку не просто так. Книги, которые волнуют сообщество. И которые являются принципиальными для размышления здесь и сейчас.

Вы пару лет назад создали «Горький» — сайт о книгах и чтении. Это ведь тоже экспертиза?

— Наша задача — вернуть книги в повестку жизни, интеллектуального обсуждения и размышления. Мне не очень нравится сегодняшняя ситуация, когда есть только два вида критики: толстых литературных журналов и условная маркетинговая, которая работает на массовую аудиторию. А между ними есть огромное непаханое поле. Вот есть один очень известный критик в России, который очень тонко и хорошо пишет. Но он делает это так, будто Белинский не помер, надо его дело продолжать. Но не только Белинский умер, ушла и та культурная ситуация.

Знаете, у нас в сентябре пришло почти 700 тысяч уникальных пользователей. Если вычесть Москву, Московскую область, Санкт-Петербург и Ленинградскую область, на регионы придется более 50 %. Мы о таких цифрах не мечтали. Казалось, что полмиллиона уникальных посетителей — это вообще недостижимая цель. А сейчас нас читают больше, чем London Review of Books. И это показывает, что мы нужны людям!

***

Весь мой опыт говорит только одно — люди умнее, интереснее, тоньше, чем мы хотим себе представить. В России принято относиться ко всему как к ресурсу. В том числе и к людям: одни умрут, новых бабы нарожают. А это не так. Человеческие ресурсы часто не восстановимы. Технизация приводит к тому, что мы теряем гуманитарную составляющую. Сейчас кризис русской литературы, который во многом связан с тем, что книги пишутся не для людей, а для выполнения других задач. Дорога Белинского будет в аду или раю, но никак не на земле. Потому что сегодня у литературы другие задачи. Чтобы быть сегодня Белинским, надо быть критиком панк-рока, рэпа или даже панк-рэпа. Сегодняшний Белинский — это Слава КПСС, а Добролюбов — «Гражданская Оборона».

— Изначально книжный магазин «Пиотровский» был детищем четырёх человек. Но уже почти пять лет у Димы Вяткина своё книжное издательство. Денис Корнеевский работает программным директором Ельцин Центра. А я «парю» над двумя магазинами в Перми и Екатеринбурге, неожиданно появляясь то в одном, то в другом.

Поэтому, если хотите увидеть настоящего старожила, вам надо познакомиться с Сергеем Паниным. До этого Серж работал в «Библиосфере» и «Букинисте», то есть он абсолютный ветеран книжной торговли в Перми. И это не его основное занятие, Сергей — художник и поэт из легендарной формации ОДЕКАЛ (Общество детей капитана Лебядкина, — прим. редакции). Больше десяти лет назад он придумал акцию «Портреты барона Мюнхгаузена, нарисованные разными людьми». Работая в «Пиотровском», Серж за 10 лет собрал самую большую коллекцию изображений барона, выполненных людьми, когда-либо посещавшими «Пиотровский» — от японских туристов до Андрея Бильжо, Леонида Юзефовича и Дэни Лавана.

Нам всем «Пиотровский» дал что-то хорошее. Мы стараемся и много работаем, но надо признать, что это довольно легко. Несмотря ни на что, потому что нас всегда все поддерживали. Иногда мне даже кажется, что это сам город породил этот книжный магазин, а нас всех к нему приставили опекунами.

— Прошло 10 лет, а я до сих пор регулярно думаю над чередой случайностей, которые повлияли на то, чтобы «Пиотровский» случился как книжный магазин. Нас было четыре раздолбая, над которыми никто не стоял и не контролировал. Тем не менее, именно тогда я научился самодисциплине. Экономика магазина всегда была самым хрупким предметом на свете, но мы научились жить с этим. В первые месяцы работы магазина эксперты пермского книжного рынка давали нам полгода жизни; с тех пор мы отпраздновали две пятилетки и заразительно смеемся при виде тех самых экспертов.

Уже четыре года я работаю в Ельцин Центре в Екатеринбурге. Регулярно встречаю всяких важных гостей и провожу им экскурсии по зданию. В конце многие хвалят Ельцин Центр и «Пиотровский» за подачу и качество исполнения. Мне стоит больших сил смолчать и не сказать, а знаете, я и там и там приложил руку. Все-таки скромность украшает.

— По поводу «Пиотровского», во-первых, хочу поделиться ощущением. Когда твои близкие друзья (такие же примерно голодранцы, как и ты сам) сделали что-то важное, всеми оцененное по достоинству, безупречное, это потрясающее чувство. Как будто и ты немного в этом поучаствовал — и можно не переставая ими гордиться, что я и делаю.

Во-вторых, «Пиотровский» — без сомнения лучший книжный магазин в России и, возможно, важнейшая гуманитарная институция на Урале. Всего десять лет — а уже пережили очень многих, и дай бог здоровья юбиляру.

В-третьих, если бы я был богатым человеком, я бы выписывал ребятам щедрый чек каждый месяц, потому что книжный бизнес — говно, а «Пиотровский» с первых дней был куда важнее книжного бизнеса.

— В городе должны быть точки интеллектуального напряжения. «Пиотровский» — одна из них. Другое дело — как они востребованы в Перми. Судьба «Пиотровского» в Екатеринбурге складывается, может быть, счастливее... Но вот, скажем, маяк: светит всем, а видят те, кому очень нужно. Наши отношения с «Пиотровским» — дружественные. Книжки там прекрасные, люди понимающие. Всегда везём к ним друзей покупать и выступать. С днём рождения!

— Порой слышу вопрос от коллег, замечающих в моих руках книгу: «Почему ты не перейдёшь на электронные? Это же так удобно». Спустя несколько дней, а может, и в тот же самый, если в Перми, я перелистываю страницы в «Пиотровском». Для меня это не магазин, а выход. Выход через книжную лавку в удивительный мир, в котором можно обнаружить себя читающим уже тридцатую страницу в кресле у окна... Спасибо за выход!

— «Пиотровский» всегда был чем-то большим, чем просто книжный магазин. Во-первых, это по-настоящему хороший книжный, а это большая разница — тут и подборка курирована очень умными людьми, поэтому ты гарантировано не сможешь купить книгу, которая не даст никакого прироста, и вообще всё под тебя как посетителя расставлено. Многие приезжающие из других краев люди удивляются — уютно и много чего из того, что везде уже распродано и редкость есть. Из недавних примеров — японский фотограф Икуру Куваджима удивлялся и был весьма рад.

Во-вторых, а по значению, может, и первое: поэт в России, как известно, больше, чем поэт, в том смысле, что литература — учитель жизни, а не просто фикшн, хорошие истории. Так и «Пиотровский» — не просто книжный, а полноценный культурный хаб, куда можно прийти и понять, что ты не один такой в нашем городе с такими запросами, что есть определённая прослойка единомышленников, которая город держит на определённом уровне, да ещё и людей интересных и достойных привозит.

Миша, Денис, Дима, ещё один Дима и Серёжа и многие другие, кто работал, создали место, которое существует параллельно любой конъюнктуре и от неё не зависит. Оно создаёт свою повестку (из Москвы, Петербурга, Тюмени, Владивостока заметную) и является даже не «местом силы» в общеизвестном смысле, а местом со своим особым «гением». Оно особенное, поэтому там так хорошо и молодые люди могут свидание в книжном назначить и Дени Лаван (читающий, кстати, по-русски) приходит и восхищается. Так что долгих лет и моё восхищение!

— «Пиотровский» — это своего рода пространственно-временной узел в каменном ландшафте Перми. Книжные стеллажи и столы расступаются перед голодными книгочеями, повседневность рушится, открывая бездны неизвестного, непознанного, непрочитанного. Образы прошлого прорываются наружу, призраки ООО (объектно-ориентированной онтологии) пугают растерянных покупателей — студентов и преподавателей. Глобальное сопрягается с локальным, национальное — с местным. Человек столичный находит утешение в беседе с продавцами-битниками, расквартированными в коридорах между высокой культурой и блюдами со вкусом густой и пахучей типографской краски. Ням-ням!

— У меня с «Пиотровским» образные отношения. Мы ощущаем дефицит воздуха только тогда, когда начинаем задыхаться. «Пиотровский» — это скорая помощь, кислородная маска, возможность дышать в смутные времена. Цифровая революция приносит с собой простоту и бесконечную продуктивность юзеров соцсетей. Доступность и кликабельность становятся разменной монетой. «Пиотровский» — это территория интеллектуальных трудов и удовольствий. Кто-то может и не знать о существовании этого книжного места. Но «Пиотровский» — это такой микроэлемент городской жизни, который запускает нелинейные процессы. Это наши пермские гордость и предубеждение.

***

Читайте также:

«Библиотека является роскошью». Интервью с Борисом Куприяновым

«Пиотровский» — это нормально. Интервью с Денисом Корнеевским и Михаилом Мальцевым.