Пермь девяностых. Часть пятая. Олигарх

Григорий Абрамович Баршевский родился в Перми в 1948 году. Его папа был парикмахером, а мама работала сметчицей в проектном строительном институте «Пермгражданпроект». Семья жила в маленьком деревянном доме на улице Решетникова. Григорий рос нормальным ребёнком. То есть его детские воспоминания — вполне обычные воспоминания, а не послевоенные, отмеченные особым трагизмом: в три года петух в темя поклевал, кашу не любил в садике есть, в «бабки» играл (это когда в свиные кости, оставшиеся от холодца, заливали свинец, чтобы их потом палками из квадрата выбивать, как кегли).

В школу Григорий пошел раньше положенного срока. С садиками тогда была проблема (собственно, как и сейчас), и маленького Гришу выперли из железнодорожного детсада, где он занимал свое место нелегитимно. Дальнейшая его жизнь также развивалась с некоторым опережением. В 1965 году он поступил в ПГУ на физфак. Как вы понимаете, Григорий был технарём, а не гуманитарием. Точнее, гуманитарием среди технарей, потому что как ещё назвать физика-теоретика? До четвёртого курса он учился прилежно. Четвёртый же курс преподнёс сюрприз — Григорий влюбился в будущую жену Елену. Витийствующие гормоны отодвинули теоретическую физику на второй план. Преддипломная практика настаивала. Гормоны не сдавались. Победил диплом. Вместе с женой (да-да, уже женой) Григорий написал диплом и выпустился из университета... прямо в армию.

Служил молодой физик лейтенантом-двухгодичником, потому что в ПГУ была военная кафедра. За окном шёл, вернее, висел 1970-й год. Григория направили в поселок Карталы, что в степи на юге Челябинской области, где он возглавил роту стройбата, состоящую из 180 человек. Это длинное предложение могло бы послужить почвой для рассказа, потому что передать столкновение интеллигентного еврейского юноши с толпой уголовников можно только при помощи художественных средств. Однако всё обошлось. Зато не обошлось с погодой. В степи дули страшные ветра и военным приходилось передвигаться вдоль канатов, как вдоль поручней, чтобы не сдуло. Промаявшись полтора года в степи, Григорий уехал в Забайкалье. Там цвёл багульник, и было хорошо.

В 1972-м году наш герой вернулся в Пермь. Его встретили жена и сын (Елена забеременела ещё до ухода Григория в армию). Обозначился вопрос трудоустройства. Понятно, что в те времена он обозначался не так выпукло, как сегодня, однако выбор тоже не был головокружительным. Сначала Григорий пошёл преподавать физику в семнадцатую школу. В школе у него не задалось — врожденный перфекционизм побуждал его ставить много двоек. После тяжёлого разговора с директором Григорий уволился. Потом он устроился в НИИУМС. Институт занимался автоматизированными системами управления. Коротко — АСУ. Как шутили сотрудники института — мы тут АСУчиваем всю страну. На мой вкус, страна была осучена давным-давно. Проработав в институте пять лет, в 1978-м году Григорий ушел на свежеиспечённую кафедру экономической кибернетики ПГУ. Можно сказать, только там, в научной среде, он расправил плечи. В 1982 году Григорий защитил кандидатскую диссертацию и стал кандидатом экономических наук.

Высокий статус, который поначалу мнился нашему герою благословением, на поверку оказался легкой формой проклятья. Григория никуда не брали на работу, потому что у начальников учёной степени не было, а руководить подчинённым со степенью без степени, согласитесь, неприятно. Только через год наш кандидат сумел устроиться на работу. Его взяли в СПКБ ТП (специальное проектно-конструкторское бюро по автоматизации технологических процессов). Работа оказалась интересной (не забывайте, мы говорим о физике), и Григорий проработал в бюро до самой Перестройки.

В 1988 году в России вышло три закона: об индивидуальной трудовой деятельности, хозрасчёте и закон о кооперации. В том же году друг Григория, Володя Клейнер, предложил ему открыть кооператив. То есть автоматизировать для предприятий всё те же технологические проекты, но уже не в составе бюро, а самостоятельно. Открывать кооператив было страшно. Григорию казалось, что в России снова НЭП — сегодня всё разрешили, а завтра всех посадят. Сейчас это кажется смешным, потому что мы знаем, что было завтра, а тогда было не до смеха. Однако Перестройка набирала обороты и Григорий решился. В начале 1989 года он ушёл с предприятия и открыл кооператив «ИВС» (информационно-вычислительные системы, а не то, что вы подумали).

Первым клиентом кооператива стал Соломбальский Целлюлозно-бумажный комбинат. Они хотели автоматизировать складские хозяйства, чтобы, видимо, приход сходился с расходом. За год Григорий и Володя сделали этот проект. Основные деньги они заработали не на технологии, а на компьютерах, которые привезли в купе обычного поезда из Китая. Сами молодые люди спали сидя (не такими уж они были молодыми, а очень даже сорокалетними). На компьютерах начинающие кооператоры заработали сумасшедшие деньги — по 20 тысяч долларов на брата. В тот день Григорий пришёл домой и сказал жене: «Мы стали богатыми людьми!» А Елена такая: «Богатыми? Что, даже телевизор цветной можем купить?» Тогда же кооператив «ИВС» съездил в Грецию. Дело в том, что с китайцами, у которых Григорий и Володя купили компьютеры, их свёл грек Янис Николопулос. Прилично заработав на этом посредничестве, он позвал предпринимателей к себе в гости. Русских в Европе тогда на руках носили. Как же — от нас ждали войны, а мы оказались нормальными людьми. Иными словами — кооператоры гостили там на правах диковинок. Купались в греческом благодушии. В Россию они вернулись окрылёнными и с множеством качественных вещей.

Дальше события понеслись вскачь. В 1991 году Володя Клейнер предложил Григорию «попробовать биржу». В Москве Константин Боровой организовал РТСБ (российскую товарно-сырьевую биржу), которая должна была заменить собой советскую распределительную систему. Приехав в столицу, Григорий и Володя купили одну акцию РТСБ. Эта акция позволяла им открыть брокерскую контору в Перми. То есть сводить за процент продавцов с покупателями, только системно. Забавно, но секретарём у Борового работала молодая девчушка Ирина Хакамада. В частности, она организовывала курсы «Как работать на бирже?» Их проводил чекист, который негласно зарабатывал валюту на западных биржах для Cоветского Cоюза. Купив акцию, Григорий и Володя вернулись в Пермь и открыли брокерскую контору «Сигма» на углу дома, где сейчас магазин «Строгановский». Примерно в то же время Боровой предложил всем желающим открывать филиалы РТСБ в регионах. Григорий загорелся этой идеей. Он уже писал устав пермского филиала, когда ему позвонил заместитель председателя облисполкома Евгений Сапиро. Евгений Саулович предложил Григорию сделать пермскую биржу, тем более что она почти готова. Типа — зачем нам РТСБ, если можно своё? У Сапиро Григорий познакомился с предпринимателем Андреем Кузяевым. Вскоре Кузяев стал президентом Пермской товарной биржи (ПТБ), а наш герой вошёл в биржевой совет директоров.

1991-й год оказывается переломным в судьбе Григория. Он уходит из «Сигмы» и расстаётся с Володей Клейнером. Григорий понял, что в бизнесе должно быть единоначалие, а у них с Володей всё было фифти-фифти. А ещё он понял, что торговля — это не его призвание. Ему хотелось быть поближе к экономике, и он стал создавать то, что в итоге стало финансовой группой «БиС» (Баршевский и сын). Однако обо всём по порядку.

Первая половина девяностых. Клубок событий. Всё началось с траст-компании «БиС», которая располагалась на четвёртом этаже Горьковской библиотеки. По России гуляла страшная инфляция. Траст-компания предлагала людям поучаствовать в коммерческих сделках деньгами. Они сами выбирали сделку, в которой хотят участвовать и, в зависимости от её успешности или неуспешности, получали прибыль. Траст-компания закрылась после появления закона о том, что деньги от населения могут принимать только банки. 1993-й год. Григорий открывает банк «БиС-кредит». Это событие наложилось на жизнедеятельность трастовой компании. Две тысячи человек стали учредителями банка. Так начинающий банкир решил вопрос с уставным капиталом. Объявление об открытии банка он разместил в газете и на телевидении, а акционером мог стать любой желающий. Сам Григорий занял пост президента банка. Потом он потихоньку скупал акции и набрал 30 %. В каком-то смысле это был контрольный пакет, потому что остальные акции были рассредоточены среди двух тысяч человек.

В том же 1993-м году Григорий открыл чековый инвестиционный фонд «Народный». Правительство объявило в стране чековую приватизацию. Государственную собственность оно хотело сделать частной. Однако денег, чтобы выкупать социалистическую собственность в частные руки, у людей не было. Так был придуман ваучер. Номинал — 10 тысяч рублей. Можно сказать, ваучер — это деньги для покупки госимущества, доля конкретного россиянина в общем богатстве страны. Правда, десяти тысяч для покупки, например, завода, было маловато. Собственно, для того, чтобы собрать ваучеры в один котел, правительство и придумало чековые инвестиционные фонды. Точнее, разрешило гражданам их организовывать. Идея была такая — открываем фонд, люди несут в фонд ваучеры, управляющий фондом скупает на них завод, хозяева ваучеров автоматически становятся акционерами этого завода и всю жизнь получают прибыль. На деле начинание правительства сотворило олигархов. Тот, кто распоряжается большими деньгами, пусть и чужими, всегда сможет лично обогатиться. Например, проспекулировать на разнице цен на тот же ваучер, которыми лихо торговали возле Колхозного рынка.

В 1994-м году в Перми было три больших инвестфонда: «Народный» Григория Баршевского, «Каменный пояс» Дмитрия Рыболовлева и «Парма» Юрия Гантмана. Гантман погиб в автомобильной аварии. Рыболовлев направил все ваучеры на приобретение «Уралкалия» и стал его владельцем. А Григорий в 1995-м году влил активы инвестфонда в банк «БиС», потому что Центробанк каждые полгода повышал планку уставного капитала. Количество акционеров подобралось к нескольким тысячам. Центробанк продолжал повышать размер уставного капитала. Плюс — окна возможностей стали сужаться. На обломках советской структуры возникала новая структура, внутри которой тоже стало тесновато. Вообще, начиная с 1991-го года, жизнь Григория мало напоминала жизнь. Были случаи, когда жена не могла поговорить с ним в течение двух недель. Выходные дни остались в советском прошлом. Даже прогулка по Компросу, на которую однажды его пригласил Андрей Кузяев, вылилась в променад двух олигархов в окружении многочисленной охраны под пугливыми взглядами прохожих.

В 1995-м году Григорием заинтересовались ФСБ и бандиты. К тому времени он уже был депутатом Законодательного собрания Пермской области. В ФСБ его пригласили звонком. Хитроглазый вежливый мужчина курил и спрашивал: «Как же вы совсем один? Вам не страшно?» Бандиты появились после покупки инвестфондом помещения напротив «Гознака». Они сами хотели купить это помещение, но проморгали торги, и попросили Григория продать его им за ту же цену. В банк «БиС-кредит» даже пришёл молодой человек с фингалом и в спортивном костюме, который долго говорил Григорию о необходимости «греть зону». Спасаясь от этого сюрреализма, наш герой обратился к двоюродному брату Илье Семёновичу Баршевскому, который служил в милиции. Он порекомендовал ему создать службу безопасности и взять на работу выходящего на пенсию Сергея Ивановича Долгушина — заместителя начальника отдела по борьбе с организованной преступностью города Перми. Долгушин согласился и возглавил службу безопасности финансовой группы «БиС». С тех пор бандитов Григорий не видел. Вопрос был закрыт полностью.

В конце 1995-го года Григорий стал искать, кому бы продать банк и вообще всё, что у него есть. Он решил выйти из бизнеса, потому что... Уже был расстрелян Белый дом. Криво переизбран на второй срок Ельцин. Перспектив у банка не было. А самое главное — бизнес перестал приносить ему удовольствие. За шесть лет сумасшедшей работы накопилась усталость. Григорий не чувствовал себя олигархом, он чувствовал себя мелким предпринимателем, по горло увязшим в бумажной работе. Нормальная человеческая жизнь осталась где-то там. Григорий будто превратился в функцию, «приводной ремень» своего бизнеса, и был с этим решительно не согласен.

В феврале 1996-го года Григорий продал свои акции банка «БиС-кредит» группе компаний «Экс-Лимитед». В течение следующих двух лет он распродал остальные активы. В феврале 1998-го года Григорий уехал на постоянное место жительства в Канаду (Торонто). Попытался организовать там два бизнеса, но оба неудачно. Дело в том, что в Канаде созданы все условия для бизнеса, но зато чудовищная конкуренция. Какой сектор не возьми — всё вытоптано и перепахано. После непаханой России это было так дико и непривычно, что у него ничего не получилось. Тогда Григорий подумал, что он плохой бизнесмен, а в России у него срослось, потому что время такое было. Наверное, эти думанья недалеки от правды. А может быть, олигарх — это не только окна возможностей, ум и бизнесменский талант. Может быть, это ещё и глубокое понимание страны, в которой ты действуешь, и которого у Григория не было в Канаде.

В 2004 году Григорий Баршевский вернулся в Россию. Надо было приглядывать за родителями. Заниматься внучкой. Да и взрослые деревья, видимо, не пересаживают. Теперь он живёт размеренной жизнью рантье и так свободен, что даже может встретиться со мной, чтобы рассказать свою историю.

***

• Читайте также: колонка Григория Баршевского о том, как политика снижает эффективность экономической системы.