«Сюда попадают брусочки, а выходят прекрасные скульптурки — нет, так не бывает». Один день из жизни начальника отряда в женской колонии

Мы приехали немного позже и перекличку не застали. Елена Арасланова работает начальником отряда уже 12 лет. Она встречает нас на проходной. Всех сотрудников перед входом на зону досматривают, телефоны и другие личные вещи изымают, взамен дают жетон с номером. В конце смены вещи можно забрать.

Миновав коридор с колючей проволокой, попадаем на территорию. В будни все женщины работают на швейной фабрике, и во дворе пусто. Я не в первый раз в местах заключения, но к удручающей казенной атмосфере и специфическому запаху привыкнуть не могу. Отсюда хочется поскорее убраться. Первым делом интересуюсь, что заставило Елену добровольно провести часть своей жизни в колонии.

«Это был 2000 год. У меня был маленький ребёнок, работу с соцпакетом самостоятельно найти не получилось. Через знакомых позвали в колонию, и я согласилась. Первые два года это было большим стрессом. Когда человек в первый раз оказывается в местах заключения, для любого это будет стресс. Во-первых, форма одежды, режим, ходить только строем, потом — судьбы, личные дела... Всё это на меня производило удручающее впечатление, — на Елене синяя куртка и такого же цвета, чуть ниже колен, юбка, на голове — пилотка, а на ногах — чёрные полусапожки. Ей было 34 года, когда она пришла работать в ИК-32. — Возможно, мне повезло, так сложилась судьба, что мои наставники, коллектив и воспитательный отдел, были очень порядочными людьми, ещё и с чувством юмора. Они уже на пенсии. Я стараюсь так же поддерживать молодёжь, которая приходит, помогаю адаптироваться. Думаю, что преемственность — это важно».

В общежитии

После поимённой проверки начальник отряда должен провести обход жилых помещений. Перед двухэтажным зданием общежития — несколько клумб и поделки из подручных средств. В дело идёт всё — от соломы до катушек от ниток и лоскутов материала с фабрики.

В отряде нас встречают две осуждённые. Одна убирает жилые помещения (чистит раковины и моет пол), а вторая — старая цыганка — осталась «дома» по состоянию здоровья. Зульфея (имя изменено — Прим.ред.) сидит за распространение наркотиков. У неё какое-то психическое заболевание, и сейчас ей оформляют инвалидность. Когда мы подходим, цыганка протягивает мне рисунки, говорит, что «в подарок».

«У нее их целая куча, и на всех изображены черноволосые женщины в ярких одеждах, — поясняет Елена, не отрываясь от работы. Она выборочно проверяет тумбочки. — Рисунки одинаковые только на первый взгляд. Я уже знаю, когда у неё плохое настроение, тогда и лица у женщин злые».

Все отряды в колонии оформлены одинаково, «в соответствии с методическими рекомендациями». На стенде висят графики посещения банно-прачечного комбината, библиотеки, больницы, магазина, график длительных свиданий. На доске напротив — образцы формы одежды, правила содержания тумбочек и кровати, график работ по благоустройству и план выходного дня — мероприятия в колонии проходят каждое воскресенье. В спальном помещении — ещё один стенд, с рамкой для поздравления с днем рождения.

В камере личных вещей на четырёхъярусных стеллажах — одинаковые матерчатые сумки, каждая из них подписана.

«Кто-то коробку вкладывает, чтобы она форму держала. Все сумки имеют порядковый номер и опись вещей. Я в курсе, что у кого здесь лежит. Начальник отряда отвечает за сохранность личного имущества. В мои обязанности входит проверять, чтобы здесь всё было в порядке».

Если взял что-то — распишись, вернул — снова поставь подпись

В отряде есть небольшая кухня, где женщины, вернувшись с фабрики, могут выпить чаю или кофе. Осуждённые её называют «Чайхана». Елена говорит, что для женщин важен психологический комфорт — им нужно знать, что они после работы могут помыться, попить чай, перекусить.

«Можно постирать вещи или посмотреть телевизор и пообщаться. И я продвигаю такую идею, что основная моя задача — создать психологический комфорт в отряде. Одновременно с этим не допускаю панибратства. Осуждённый — это всегда осуждённый, администрация — это администрация, начальник отряда — это начальник отряда. Какие бы беседы мы не вели, осуждённый может поделиться проблемами, если он ему доверяет. Иногда может получить совет, но грань всё равно есть. Я думаю, это кредо сотрудника УИС. У нас не должно быть никаких панибратских отношений с осуждёнными, как бы они себя не проявляли».

На кухне — обеденный стол и табуретки, шкафчики и холодильник. На холодильнике лежит картонная коробка с ножами (обычными и консервными), нитками и иголками. Здесь же — тетрадка с клеймом отряда. Если взял что-то — распишись, вернул — снова поставь подпись.

— Инструмент должен быть всегда на месте, и если его нет, открываем тетрадь и смотрим, кто его взял и во сколько.

Пока осматриваемся, Елена рассказывает о том, как разрешаются конфликты в отряде. Ссоры между осуждёнными не редкость: кто-то тапочки не туда поставил, кто-то проснулся не в лучшем настроении.

«У нас же не лучшие люди России отдыхают, образованных мало. Если что-то серьёзное произошло, с напряжением, то привлекаются оперативные сотрудники, они закреплены за каждым отрядом и являются членами совета воспитателей. Оперативники проводят небольшое расследование: кто прав, кто виноват, кто был инициатором конфликта. Например, начинаются истеричные оскорбления на работе, повышения голоса, визг, писк, угрозы в чей-то адрес. Их разнимают, отводят к начальнику, психологу, ко мне, и мы разбираемся. Может выясниться, что кто-то неровно строчку прошил, возникают задержки, и кто-то в этом виноват. Слово за слово, и получается конфликт. В отряде тоже бывают ссоры, но сейчас они у меня спокойные, поэтому ничего серьёзного не происходит. Но есть женщины просто с трудным характером — её может всё не устраивать. После работы весь отряд может сесть чай пить, а она решит подмести, ей сделают замечание, а она в ответ: „Ты малолетка, я тебя старше, как ты можешь так со мной разговаривать“, ну и понеслось».

Если вижу, что пришло письмо, я его, конечно, просмотрю

Рабочий день Елены чётко расписан. В 11 часов — небольшое совещание у начальника отдела. Дальше работа в штабе, Елене нужно разобрать документы и письма. В её обязанности входит ознакомление с корреспонденцией осуждённых. По закону получаемые и отправляемые осуждёнными письма, почтовые карточки и телеграммы подвергаются цензуре со стороны администрации исправительного учреждения.

«Если у меня есть осуждённые, у которых какие-то проблемы дома, может быть, с детьми, или кто-то болен, то я держу эту ситуацию на контроле. Если вижу, что пришло письмо, я его, конечно, просмотрю. В принципе, это работа цензора, обычно: он сделал отметку начальнику отряда, тогда я в первую очередь просматриваю, что там за информация».

После разбора корреспонденции, начинается приём осуждённых по личным вопросам. Затем нужно заполнить кучу бланков. Посетила штрафной изолятор или больницу — пришла, занесла в систему. На каждую женщину Елена пишет характеристику.

На фабрике

В день нашего посещения в колонию поступили две новенькие. Хотя новенькими их назвать трудно, обе женщины уже отбывали наказание в ИК-32. С ними нужно провести ознакомительную беседу. Для этого идём на фабрику, которая находится в отдельно стоящем кирпичном здании. По пути Елена рассказывает:

«Когда кто-то прибывает, я определяю спальное место, камеру хранения для личных вещей, осуждённые идут, встречают их, помогают принести вещи, а затем в беседе спрашиваю, как их приняли в отряде. У человека и так стресс, и недовольства в отряде быть не должно. В колонии человек находится в замкнутом пространстве и не может покинуть его. Он вынужден общаться с теми, кто есть рядом. Заключённые не живут высокими целями, они живут одним днём. И если человек пребывает в постоянном стрессе и конфликте, то о чём он может ещё думать, как он может исправиться? Когда осуждённые знают, что их проблемы будут решены, это повышает статус администрации. Но и они должны выполнять правила внутреннего распорядка. Какой-то крепкий дружный коллектив не формируется, да этого и не надо, должно быть понятие отряда, временного дома».

Женщины работают по восемь часов

Рабочий день длится с восьми до четырёх часов. Обед только что закончился, и осуждённые возвращаются за швейные машинки. У Елены здесь тоже есть свой кабинет. Она просит старшую по цеху позвать на беседу прибывших женщин. Сначала заходит 19-летняя Ольга, её осудили за хранение наркотиков. Первый срок она отбывала за распространение, здесь же. На все вопросы девушка отвечает нетерпеливо, немного агрессивно, говорит, что «всё уже знает». На предложение за время отсидки получить новую профессию отвечает, что в прошлый раз она научилась шить, и ей этого достаточно. Вторая заехавшая сегодня — Марина — уже взрослая женщина. Её посадили за воровство. Распивали с компанией, а когда алкоголь закончился, и захотелось ещё, Марина с собутыльником украли банковскую карту у своего спящего товарища. Эта женщина ведёт себя спокойно и покладисто.

Ты уже не ставишь рамки «тюрьма» и «жизнь», это становится обычной работой

После фабрики мы заходим в клуб, здесь идёт репетиция. До конца рабочего дня у Елены ещё много разных дел. В её обязанности входит всё, начиная с хозяйства — прошла, посмотрела, работают ли лампочки, исправны ли унитазы, не протекают ли краны — и заканчивая духовным ростом осуждённых.

«А между тем и другим — все мелочи: наладить взаимоотношения в отряде и на фабрике, организовать свиданки, повысить стимул выполнения нормы выработки, разрешить конфликты. Когда я уже освоилась, меня спрашивали на совете, всё ли мне нравится, я даже не могла ответить сразу, потому что это настолько динамичная работа, что я не успевала об этом подумать. Если бы вы ко мне сегодня не пришли, в моем кабинете дверь бы не закрывалась. Когда ты приобретаешь опыт, то понимаешь, что ничего в этой работе катастрофичного нет. Хотя, наверное, не каждый человек с улицы сможет прийти сюда. Да и мы имеем с этого положительные стороны: какие-то дивиденды, когда организуем хорошее мероприятие, выполняем план, видим радость у осуждённых — всё не так мрачно. Через какой-то промежуток времени ты уже не ставишь рамки „тюрьма“ и „жизнь“, это становится обычной работой».

Когда Елена идёт провожать нас, я спрашиваю, исправляет ли кого-нибудь исправительная система, в которой она работает. И Елена отвечает так:

«Один человек, попав сюда, может сделать вывод, что для него это — первый и единственный случай, а другой — нет. Сюда попадут брусочки, а выйдут прекрасные скульптурки — так не бывает. Конечно, исправительная система ограждает общество от человека на определённое время, а остальное зависит от многих факторов, в том числе и от личности самого осуждённого. Расскажу один случай: в начале моей работы была группа осуждённых, можно сказать, „семейницы“. Им было примерно 20-24 года. Все сидели за хранение наркотических веществ. Они были очень активные, наркотики уже не употребляли, с удовольствием участвовали в постановках. Спустя годы одна девочка из мединститута вернулась к учёбе, закончила, стала педиатром, а затем переехала с семьей жить в Москву. Её жизнь сложилась очень удачно».

Вторую женщину Елена встретила в больнице. Раньше это была очень симпатичная девушка, но Елена с трудом узнала её — так плохо она выглядела. Женщина употребляла наркотики, была лишена родительских прав, упала с третьего этажа и получила множество переломов.

«В общем, жизнь абсолютно развалилась. А третья девушка и сейчас здесь отбывает наказание — вижу её практически каждый день в другом отряде, здороваюсь. В последние годы, я смотрю, возвращаются очень много. На мой взгляд, не менее 30 %. Радует, что из этой компании хоть кто-то не вернулся сюда. Для начальника отряда это очень положительный момент».

• В учреждения ГУФСИН России по Пермскому краю содержится 18174 человека (на 01.03.2019), в том числе: в 18 исправительных колониях отбывает наказание — 16085, в 8 колониях-поселениях — 1627; в 6 следственных изоляторах содержится — 1988; в 1 воспитательной колонии для несовершеннолетних — 101 человек.
• В учреждениях ГУФСИН России по Пермскому краю содержится 2404 женщины, в том числе 356 в колониях-поселениях и 234 в следственных изоляторах. В структуре ГУФСИН России по Пермскому краю функционируют 2 больницы.
• Штатная численность персонала ГУФСИН России по Пермскому краю, финансируемого из средств федерального бюджета, составляет 8753 человек.

***

Читайте также цикл материалов о том, что чувствует человек, оказавшийся за решеткой, и как лишение свободы сказывается на его дальнейшей жизни.

«Проще кого-нибудь грохнуть и сесть обратно». Есть ли жизнь после зоны?

Репортаж «Звезды» с конкурса моды в женской исправительной колонии № 32.

Отрывок из книги Ольги Романовой «Русь сидящая».

Репортаж Павла Селукова из колонии особого режима, где заключённые готовились справлять Рождество.

История Евгения Клыкова, который долгое время он провёл в местах лишения свободы.