Пандемия, ещё пандемия и немножко неуверенности в собственном будущем

На прошедшей неделе мы опубликовали разбор новых правил финансового мониторинга, которые планировалось ввести уже в этом году.

С тех пор президент подписал законопроект, о котором шла речь в статье, и теперь уже точно: с 1 октября 2021 года государство будет контролировать денежные переводы из-за рубежа, поступающие в адрес каждого гражданина России и каждого зарегистрированного здесь юрлица. Контролю подлежат переводы из стран, попавших в специальный перечень. Но что это за страны, мы с вами не узнаем: перечень непубличен и будет известен только банкам. Ограничений по сумме нет: хоть пять рублей, хоть пять миллионов — Росфинмониторинг проверит, от кого и зачем вы получили этот перевод.

Цель этой нормы была сформулирована в пояснительной записке к законопроекту: «создание дополнительных мер по противодействию проникновения на территорию Российской Федерации нежелательных организаций и блокированию попыток их деструктивного влияния на социальные и политические институты российского общества». А причиной необходимости введения таких мер являются «установленные факты вмешательства иностранных государств во внутренние дела России» и «многочисленные факты прохождения российскими гражданами за пределами территории РФ обучения на тренингах по влиянию на избирательные кампании, организации массовых беспорядков, несанкционированных политических акций».

Окей, закон принят. Хотелось бы понять, чего теперь ждать? А неизвестно.

Эксперты так и говорят: формулировки настолько размыты, что их последствия станут понятны только в результате правоприменительной практики. То есть тогда, когда неприятности уже начнутся у кого-то. А заранее граждане этой страны не могут знать, грозят ли им чем-то новые правила и если да, то чем.

Вот, например, какова степень уверенности онлайн-репетитора в том, что родители его ученика из другой страны никак не связаны с организацией, признанной нежелательной на территории России, или не являются иноагентами? Да нет её, этой уверенности, и быть не может. И если наш репетитор может попробовать подстраховаться документами, подтверждающими факт оказания услуг и доказывающими, что основания для перевода были сугубо мирными, то вряд ли такая идея придёт в голову мастерице, связавшей на заказ шапочку с бусинками.

А это не мелочи. В случае применения норм об иноагентах или норм об участии в деятельности нежелательной организации (юристы этого не исключают) санкции могут достигать 100 тысяч рублей штрафа или лишения свободы до 5-6 лет.

Это не первый закон, положения которого юристы оценивают как «расплывчатые». Прежний заместитель председателя Совета по правам человека при президенте РФ Евгений Бобров подобным образом оценил закон об иноагентах в связи с приданием «Международному Мемориалу» этого статуса (сейчас организация находится в реестре иноагентов). Он сказал, что «с теми критериями, которые сейчас есть, с теми размытыми требованиями можно фактически кого угодно под это подвести».

Аналогичные возражения выражал Совет по правам человека и в момент внесения поправок в закон о СМИ, вводивших понятие СМИ-иноагента. Совет Федерации с этими возражениями тогда ожидаемо не согласился и одобрил поправки.

Обобщая, юристы говорят, что нормы, связанные с нежелательными организациями и иноагентами, в принципе сформулированы так, что не отличаются предсказуемостью правоприменения и ставят человека в условия невозможности предвидеть последствия, к которым ведут его действия.

Понятно, что формулировки в законах получаются такими неслучайно. Вопрос: зачем? На этот вопрос есть два ответа. Практикой доказано, что чем более общими словами сформулирована норма, тем больше места для её произвольного применения в зависимости от ситуации и локальных интересов. Но есть и ещё кое-что: отсутствие чётких правил в такой теме, как связи с нежелательными и террористическими организациями, действует как стоп-сигнал. Наш условный репетитор, возможно, посчитает безопасным отказаться от занятий с учениками из-за рубежа. На всякий случай.