Пришло время понимать (ответ Ю. Баталиной)

Дело даже не в том, что Баталина приписала мне, члену движения «Суть времени», попытку каким-то образом использовать свои возможности пресс-секретаря (на тот момент) «Перми-36» для «празднования» дня рождения Абакумова (что бы она под этим ни подразумевала, я никогда не имел намерений ничего писать о Викторе Семёновиче). И не в том, что она навешивает на «Суть времени» ярлык «сталинистов» (по привычке не вкладывая в эту кличку никакого интеллектуального содержания). Дело в том, что в политике государства по отношению к отечественной истории давно назрел кризис. И этот кризис давно требует серьёзного обсуждения.

Многочисленные современные опросы выявляют существенную ресоветизацию общественного сознания. И это не случайно. В научном сообществе взгляд на советское прошлое также претерпел существенное изменение. Концепция «чёрной дыры в 70 лет» уже давно не является господствующей. Многие антисоветские мифы развенчаны. Статистика репрессий и потерь советского народа изучена в целом достаточно подробно — никаких принципиальных открытий здесь уже не будет. Имеющиеся данные не оставляют места для оценок, характерных для журнала «Огонёк» времён перестройки.

Возможно, Виктор Шмыров, «отказавшийся от научной карьеры», как верно написала «арт-критик» Юлия Баталина, не заметил, что историческая наука шагнула вперёд. А может быть, его увлечение работой над «общественно-политической площадкой» вместо работы над музеем, как верно отметил Григорий Саранча, не дало ему этого увидеть. Однако ясно, что он и его коллеги по этой самой общественно-политической деятельности безнадёжно отстали от исторической мысли. Поэтому смена руководства музея — это объективно назревшая необходимость, которую ощутили власти, как пермские, так и федеральные.

Но российские бюрократы, обладая определённым чутьём, редко способны полностью осознать сложившиеся концептуальные тренды. Они лишь почувствовали вопиющие противоречия политики государства в области изучения и преподавания истории, но до сих пор не видят, что вся эта политика требует «парадигмального сдвига».

Для начала следует признать, что эта политика необходима. Государственная забота об изучении и преподавании истории — это мировая практика, существовавшая уже в древнейших цивилизациях. Хотим мы этого или нет, но такая политика всегда будет. А попытка отказаться от неё — это бегство от идентичности и собственного прошлого. Превратить историческое прошлое в набор фактов и будто бы «равноправных» интерпретаций нельзя, не отказавшись от национального самосознания как такового. А без него нет ни полноценного гражданского общества, ни народа, ни, в конечном счёте, государства.

Кстати, о фактах. Надо, наконец, уже сделать их достоянием общественности, которая жаждет их знать. Сейчас это знание принадлежит научному и экспертному сообществу и некоторому числу любителей истории (которое постоянно растёт и которое как раз и выполняет сегодня работу правительства в этой области). Необходимо, наконец, назвать и внести во все учебники, сколько людей было репрессировано, сколько из них — только за отличное от официального мировоззрение, за «антисоветчину», а сколько — за терроризм, военные преступления и предательство Родины, сколько погибло от голода, каковы реальные причины этого голода (а не мифы о «голодоморе»), и т. д., и т. п. Необходимо назвать, какой процент каждая из этих категорий составили от общего населения страны, и сравнить эту величину с аналогичными величинами в других странах, — прекратить, наконец, это позорное выставление эксцессов политического насилия, имевших место в истории СССР и России, чем-то небывалым в мире. Именно всемирная (а не национальная) катастрофа гуманизма привела народы в XX веке к объединению усилий в рамках ООН, к особой чувствительности современных наций в отношении прав человека и т. д. И огромный вклад в это общее дело внёс именно советский народ.

Далее нужно объяснить эти трагические события. Потому что общество жаждет не только знать, но и понимать свою историю. Но для этого придётся в качестве первого шага преодолеть антисоветскую рамку, которой скована наша элита, в которой ей уютно и привычно. Её нужно преодолеть хотя бы потому, что внутри этой рамки нет никакого логичного объяснения действий советской власти, которая интенсивно развивала современные индустрии, здравоохранение, образование, науку и столь любимый сегодня «человеческий капитал» (это очевидно из всех статистических и демографических показателей). Рамку «советофобии» нужно преодолеть также и потому, что внутри неё возможно только одно толкование отечественной истории — как сплошной ошибки: совершили «чудовищный грех», выбрав большевиков, а значит, имели к этому предрасположенность, а предрасположенность эта таится глубоко в русском культурном ядре, которое сформировано всей нашей историей, а значит, ошибка — и эта история, и это ядро. Я преувеличиваю? Вы просто почитайте книги, изданные при участии Московской школы политических исследований, окормлявшей «Пермь-36» при Шмырове. С точки зрения этих ангажированных историков, всё наше прошлое, начиная с Александра Невского, есть сплошной коллективный грех.

Между тем власти на местах и в центре демонстрируют неготовность отвергнуть эту антисоветскую рамку. В итоге внешняя политика властей и заявленный курс на суверенитет оказываются в конфликте с внутренней исторической политикой. Как можно защищать наши памятники в Польше, на Украине или в Прибалтике, когда в самой России продолжатся бесконечные попытки переименований советских названий, а многие советские объекты искусства находятся в упадке? Как можно отвергать иностранные претензии, основанные на концепции десоветизации, когда в самой России эта концепция фактически не отвергнута? Как можно, например, устанавливать в России памятники Колчаку, когда он остаётся преступником, согласно решению российских же судов? Не говоря уж об элементарном несоответствии этой исторической политики мнениям и оценкам большинства народа, т. е. об антидемократичности наблюдаемого государственного мейнстрима.

Таковы требования, предъявляемые временем к исторической политике (политике в области исторической памяти). Повторюсь: историческая наука шагнула вперёд, к преодолению антисоветской ангажированности. В современной исторической науке вполне утвердился, скажем, термин «Великая Русская революция», а термин «Октябрьский переворот» используется преимущественно маргиналами от истории. Активно изучается элитогенез в советском обществе, конфликт и конкуренция политических сил в СССР (это к вопросу о «тоталитаризме»), типологические (сходные для ряда обществ) свойства нашей коллективизации и т. п. Но Юлия Баталина, Виктор Шмыров, Татьяна Курсина, вероятно, по-прежнему предпочитают журнал «Огонёк» монографическим исследованиям, основанным на широкой источниковой базе.

Пришло время не проклинать или прославлять, а понимать своё прошлое.

***

• Читайте колонку Юлии Баталиной «...Хуже воровства?»