Сергей Лузин: Просто надо очень много слушать музыки — вот это самое главное!

Кому-то, чтобы записать музыку, требуется компьютер и кассетный магнитофон. Это нормально. Кто-то идёт в профессиональную студию, платит деньги и не выходит оттуда неделями. И это тоже нормально. Про любителей кассетного лоу-фая мы уже писали. Сегодня речь пойдёт о студийной работе.

Сергей, расскажи, пожалуйста, как ты стал звукорежиссёром — студийным и концертным? Когда интерес зародился? Как всё случилось?

— Интерес зародился в непонятно каком году, в юношестве, когда познакомился первый раз с буржуйскими записями: пластинки, винил. И в голове возникла мысль: как это делается?.. каким путём это всё обрабатывается, записывается?.. Праздное любопытство в итоге закончилось тем, что сейчас я этим профессионально занимаюсь.

Когда из фазы любопытства ты перешёл к фазе практического делания? Когда ты непосредственно стал работать со звукозаписывающей аппаратурой на концертах?

— После советской армии я устроился работать в замечательную организацию творческое объединение «Инициатива», где проводились разные мероприятия с показом фильмов. Перед фильмами были выступления актёров. Кроме того, мы делали музыкальные шоу и всякие новогодние шарики-фонарики. Там пришлось заниматься монтажом «фанеры» (фонограмм — примечание машинистки), озвучиванием. Работать с микрофонами и плёночными магнитофонами — другого ничего не было. В общем, как-то это всё начиналось, таким смешным образом... А потом появились настоящие концерты, тут-то моё любопытство и вообще полезло наружу. Вот люди, вот инструменты, вот гитары, вот микрофоны, вот пульты... Всё есть — всё тут. Стал во всём этом разбираться. Начали покупать оборудование себе — была возможность приобрести. И скоро уже в той же «Инициативе» возникла первая небольшая студия: такое совершенно маленькое заведение, но там был многоканальный магнитофон. Первый в городе! Как сейчас помню восьмидорожечный Fostex. И, кстати, микшерский пульт, который мы тогда купили, находится сейчас у меня. Потому что он очень хороший.

Потом, после «Инициативы», был молодёжный центр при тресте № 14, а затем студия «Грамма», которую сделали мои хорошие друзья Эдуард Андрианов и Саша Труфанов. Студия «Грамма», в которой моя настоящая профессиональная деятельность началась, многим запомнилась тем, что открыла Игоря Германа, группу «Муабгалш», группу «Однополчане». Ну и, конечно, Серёженьку Наговицына, царство ему небесное. Там же мы записали альбом «Нового Художественного Ансамбля» («НХА») Лёвы Гутовского из Челябинска. Это группа современной экспериментальной музыки мирового уровня! Какие музыканты писались у нас!.. Всё тогда мы делали интуитивно, не зная азов в принципе. Но получилось.

Эта запись вышла у них на CD в Европе. «Движение к Оцепенению». После «Граммы» были другие студии, был «Шлюз-рекордз», ещё какая-то ерунда. Далее уже радио — «Радио Максимум». Там другая работа: изготовление рекламы. Обалденнейший просто опыт с такими монстрами вроде Миши Эйдельмана, которые научили меня, как надо слушать музыку, воспринимать, как говорит диктор и так далее. Это отдельная история — двести роликов в месяц выдавал отдел производства рекламы, а я был его руководителем. Двести роликов в месяц! Это сумасшедший дом! В конце концов я просто устал от этого... Устал и ушёл с «Максимум». Долго работал с Олегом Новосёловым в студии «Авторского Дома». Эта общественная организация и в настоящее время существует, но уже, к сожалению, без Олега. Очень много и хорошо мы там вместе работали. А сейчас у меня своя студия.

Давай про твою студию. Что она из себя представляет, что ты можешь там делать, что можешь записать, что не можешь записать? Существуют ли какое-то движение вокруг студии, какие-то проекты?

— Начнём с того, что студия находится в киноцентре «Премьер». Паше Печёнкину огромнейший респект. Мегаблагодарность за то, что он нас приютил. Все понимают, что самое главное для студии, кроме оборудования, — это помещение. Оно есть. Мы, конечно, ограничены тем, что оно не очень велико, поэтому мы не может там записать симфонический оркестр, большой хор... Но мы имеем возможность писать «живые» инструменты и с удовольствием работаем с музыкантами. Пишем настоящие, не цифровые барабаны. Не все студии в Перми могут себе это позволить. Студия «заточена» в первую очередь для рок-музыки, то есть для людей. Наш любимый слоган «Мы любим живой звук».

Кроме студийной записи мы делаем с Андрюшей Шмураем замечательную программу «Живая пятница», которую можно услышать на «Нашем радио» по пятницам. Что это такое? В студию приезжает группа, подключается, играет. Мы всё это записываем. Такой концерт в студии. А потом он идёт в эфире. Мы делаем хорошую программу, которая позволяет музыкантам запустить себя на просторы радио и интернета. Обычно мы пишем эту программу с музыкантами, которые уже имеют какой то концертный опыт.

А для начинающих есть у меня такой проект. Я сам его придумал в прошлом году. Он называется Absolutely Live! И создан он для того, чтобы ребята, которые начинают только, могли прийти на студию и записать себе демо — 5 песен без всякий финансовых вложений. Получив хорошую демо-запись, они могут себя послушать, оценки себе поставить, а если оценки хорошие — могут выложить демо куда-нибудь в интернет, делать заявки на фестивали, показывать людям, директорам, промоутерам, продюсерам...

Насколько я понимаю, студия — это то, чем ты зарабатываешь на жизнь. Зачем тогда ты делаешь эти вещи: записываешь бесплатные промо для людей? Что тобой движет?

— Мне кажется, это какой-то взаимный промоушн получается. Ещё я хочу показать ребятам, в каких условиях нужно работать: с какими приборами, микрофонами, усилителями. Ведь сейчас много оборудования продаётся. Но, к сожалению, дорого, и далеко не каждый может себе это позволить. А у нас это оборудование можно попробовать. Ну, и нам интересна новая музыка, новые люди. У нас потом может что-то интересное получится. Так что идите, ребята, к нам в «Премьер».

С кем тебе было интересно работать? Кто запомнился?

— Сложный вопрос. Столько всего было... Я уже говорил про Игоря Германа. Очень интересная группа была «Однополчане». Но это давно. С Гришей Данским записали все его альбомы. Тяжеленная такая команда «Атолл Нерат» очень удачно записалась. Хороший студийный опыт для меня был. Они потом успешно эти CD по миру распространяли. Кто ещё? «Пятый корпус». Отлично поработали при записи Сявы. Команда была отличная, Илюша Друзьякин... Это было хорошо. Из новых? Не знаю, они все одинаковые... Сложно кого-то выделить. Мне понравилась молодая группа «Планетарий». Ребята «рубят» плотный такой панк. Как раз то, что я люблю.

Я знаю, что ты также занимаешься студийным звуком, являясь один из лучших в городе концертных звукорежиссёров. Все, кто в теме, знают, если за пультом Лузин, то звук на концерте будет отличный. Чем тебе интереснее заниматься — работой студийной или концертной?

— Это абсолютно разные работы. Конечно, мне интересно и то, и другое. С концертами оно как? Иногда нет ничего. Сидишь, ждёшь... А потом вдруг как навалится... Так, я главный звукорежиссёр фестиваля «Рок-Лайн». Уже очень давно. Бывает, что фестиваль идёт по два-три дня. Это так выматывает, что ты думаешь: всё, нафиг... сил уже нет... не могу и не хочу. А тут приходят музыканты, они только что отыграли, приходят прямо со сцены: «Дайте сюда этого человека, мы будем его обнимать». И сразу силы и энергия возвращаются. Это обмен энергетический. Можно забыть про всю усталость, когда ты в музыкальном трансе находишься от того, что люди делают на сцене и ты в этом непосредственно участвуешь.

Мы сотрудничаем с замечательными людьми, такими как Саша Сибиркин, компания «Лайт-мастер». Мои помощники — команда, уже несколько лет как сложившаяся: Миша Белавин, техники сцены. На «Рок-Лайн» мы идём как на праздник, даже зная, что после фестиваля дня два будем отлеживаться в тишине. По-другому бывает, когда просто концерты — небольшие клубы, джаз, люди приезжают...

Иногда слушаешь с пульта музыкантов и думаешь: так тут и крутить ничего не надо, тут и так всё круто, потому что люди очень хорошо играют. Ребята, играйте, вся музыка находится в ваших пальчиках, а не в ручках звукорежиссёра. В ваших пальчиках, в ваших связочках. Музыка... она от людей исходит, а мы — звукорежиссёры — только помогаем её услышать другим людям.

Ты очень давно записываешь музыку, в основном пермскую. Есть понятие «пермский рок» или его нет? Чем-то наша музыка отличается?

— Мне кажется, нет понятия пермского рока — есть понятие периферийного рока. Вот периферийный рок — это такая беда большая. У людей, может, не хватает мозгов. Может быть, желания сделать что-то новое, интересное, креативное... Какие-то они все одинаково серые, что ли, форматные. Или мы играем русский рок, ненавистный мне, или хэви-метал, а то блэк-метал, тоже не сильно мной любимый... Я не могу различить: пермская это группа или кировская, или челябинская... Одинаково серая и скучная масса. От этого противно и плохо. Хочется креатива.

Есть, конечно, и яркости. «Упалинаушиз», допустим, — интересная команда. У неё свой музыкальный материал. Ребята на русском языке поют, что прекрасно, потому что я очень люблю песни на русском языке. Я призываю только к одному: ребята, творите! Вы выше всякой этой серой массы — придумывайте, шутите, пугайте, ломайте стереотипы, меняйтесь... Взять, например, рэпера Сяву. Пожалуйста, человек сам себя сделал. Успеха добился. И ведь полностью поменял и музыку, и имидж. Хотя мог, наверное, старое эксплуатировать.

Последний вопрос! Дай совет: что надо делать, чтобы стать хорошим звукорежиссёром?

— Дорогой Боря, просто надо очень много слушать музыки — вот это самое главное: слушать, слушать, слушать! Причём всегда.