Собачье сердце. Репортаж из пермского муниципального приюта

Если от остановки «Промкомбинат» повернуть направо и идти на собачий лай, то упрёшься в синие ворота. Увидишь рисунок грустного пса со стрелкой «Питомник» и вывеску «Казённое муниципальное учреждение „Пермская городская служба по регулированию численности безнадзорных собак и кошек“». Попасть в приют просто, если при тебе есть паспорт. Показываешь документ на входе — и вперёд. Около ворот стоят клетки с собаками. И здание кухни. Помещение просто кишит мухами. У порога лежат две собаки — трёхлапый Заяц и Борода. Санитар и волонтёр готовят еду для нескольких сотен бедолаг. Перед поварами пять огромных кастрюль. Настолько огромных, что принесённые мной два килограмма куриных лапок кажутся просто каплей в море.

В приюте всех собак сортируют по размеру. Щенки живут отдельно от взрослых особей — в комнате с белой кафельной плиткой. А крупные псы — или в соседней комнате в клетках, или в вольерах на улице. Идём на улицу. Лай стоит такой, что закладывает уши. Пара собак сидит в будках на привязи, особо смирные гуляют на свободе. Рядом с одной из будок валяется истерзанный собачьими зубами кроссовок. Неподалёку свалены в беспорядке ящики, мешки с опилками, миски для воды.

В вольере видно несколько ухоженных собак — явно породистые. Бывает, что они становятся объектом коммерческого интереса. Один из волонтёров рассказал, что однажды с завода привели породистую овчарку. Посчитали, что животное, служившее им много лет, состарилось и не может больше нести службу. Решили сдать пса в приют. А породистую обученную овчарку можно продать за хорошие деньги — это сразу смекнул один из охранников и начал её «сторожить». На его беду собаку присмотрела себе и решила забрать домой одна из посетительниц приюта. Охранник ощетинился. Дошло чуть ли не до драки. Однако собаку девушке забрать всё-таки разрешили. Но и охранника не уволили. Объяснили: за такие деньги здесь работать никто не хочет, а охрана нужна...

Закончив рассказ, волонтёр начал наливать воду в миски. А я вдруг услышала кошачий вопль. Рядом с кухней захлопнулся большой белый ящик. Где же кошки? Хочу поднять крышку огромной морозилки. «Не трогай!» — кричит мой проводник. — Туда попадают трупы. Потом их отвозят на полигон в Софроны и кидают в специальную яму с жидкостью для растворения тел». Так хоронят бездомных животных...

Подари жизнь

Существует мнение, что животных из приюта никто не забирает домой и рано или поздно их всех усыпляют. Но это верно лишь отчасти. На самом деле люди нередко приезжают сюда, но далеко не всегда уходят с собакой. Дело в том, что собаки в приюте становятся тревожными, пугливыми, порой они боятся вылезти из конуры. Есть и агрессивные особи — улица сделала своё дело. Но волонтёры изо всех сил стараются пристроить каждого из своих питомцев. Обычно собак рекламируют через группы в социальных сетях.

На выходе из приюта висит много рекламных листовок. У половины из них один и тот же слоган «Подари жизнь». Может, этот слоган и звучит банально... Но!.. когда ты видишь, сколько здесь собак, и понимаешь, что конец почти у всех животных будет печален, о банальности слов думать не хочется.

Пытаясь постичь всю безнадёжность собачьих судеб в этом приюте, слушаю волонтёра Юлию. Она бережно взяла на руки щенка, погладила и положила его обратно. Вздохнула: «Всё равно через полгода половина из них умрёт». К счастью, не все. Бог словно услышал какие-то мысли Юли. И в приют зашла девочка. Представляете, она выбрала себе того самого щенка. Девочка подарила щенку жизнь. И для неё это событие совсем не банальность, как, впрочем, и для волонтёров Ольги Волохатской и Дарьи Вяткиной.

Девушки устроили мне своеобразную экскурсию по приюту. Идёт дождь, который, кажется, замечаю только я. Волонтёры бодро шагают по лужам в резиновых сапогах, рядом с ними, будто их охрана, бегут приютские собаки.

До волонтёрства Ольга Волохатская работала в приюте исполняющим обязанности директора, была санитаром. Дарья сотрудничает с приютом больше года исключительно из любви к братьям нашим меньшим.

Начав рассказывать об этом заведении, Ольга долго перечисляла имена директоров. Они здесь сменяют друг друга довольно часто — через год или пару месяцев приходит новый.

Почему директора так часто меняются?

— Потому что ситуация в приюте не меняется. В работе нет системы, деньги не доходят до животных, — это Ольга говорит про директора Галину Ходыреву.

С Ходыревой связана интересная история. В августе 2012 года администрация назначила её директором МКУ «Пермская городская служба по регулированию численности безнадзорных собак и кошек». До этого Галина два года была в приюте волонтёром, она даже содержала свой приют.

Через год на бывшего директора завели уголовное дело, насчитав нарушений на 2 млн рублей.

— Ходыревой пришлось уйти, — продолжает свой рассказ Ольга, — но и сейчас не принято никаких правил, по которым должна работать служба. Пока Ходырева была директором, собаки с отлова вообще к нам не поступали. Их убивали на месте, сразу увозили хоронить в Софроны. И чиновники из управления по экологии это знали. Кроме того, выдавали зарплату «подснежникам» — работникам, которые в приюте никогда не бывали, но деньги получали исправно. Но так как по документам претензий у сторон не было, тему закрыли. Проверок в приюте за три года я помню несколько десятков, но ни одна серьёзно не подходила к вопросу. Экспертизу не проводили, и многие факты не нашли документального подтверждения. Например, на ремонт операционной по стерилизации животных по договору выделили 70 тыс. рублей, но в приюте не было никаких подрядных рабочих. Операционную покрасили своей краской волонтёры. А по бумагам всё в порядке: заказ-наряд, работа сделана.

К новому руководству у волонтёров тоже есть претензии

Дело в том, что исходя из принятых год назад краевых правил в июне начал проходить «возвратный отлов». То есть собаку должны простерилизовать, привить и выпустить через два месяца после отлова. По особым показаниям проводится эвтаназия. Это если собака испытывает постоянные боли или агрессивна.

Но зоозащитники требуют приостановить отлов. Массу сомнений вызывает у них сама процедура его оформления.

Элла Кадырова, президент зоозащитных организаций Перми, 3 июля написала главе города Игорю Сапко открытое письмо, в котором потребовала приостановить отлов безнадзорных животных по нескольким причинам.

Во-первых, большое сомнение вызывает финансирование отлова. Сейчас отлов проходит по протоколу санитарно-противоэпидемической комиссии, в котором указано, что он ведётся как мера по профилактике бешенства. Из резервного фонда города на него было выделено 1,5 млн рублей (об этом «Звезда» недавно писала). Но резервный фонд может расходоваться только на чрезвычайные ситуации, профилактика бешенства таковой не является. То есть, по мнению зоозащитников, это нецелевое расходование бюджета.

При этом управление по экологии — учредитель МКУ — ссылается на приказ губернатора № 84, по которому карантин по бешенству объявлен в Верхней Курье (граница угрожаемой зоны — Ленинский район). Но ловят-то по всему городу! И это возмущает зоозащитников.

Во-вторых, у зоозащитников есть претензии к самим протоколам. Существует два варианта протокола с противоположным значением. В документе под номером 61 указано, что нужно обеспечить мероприятия по отлову и уничтожению. А в варианте под номером 61 слово «уничтожение» заменено на «регулирование численности». То есть в первом документе речь идёт о смерти 450 собак. Как утверждает Элла Кадырова, президент зоозащитных организаций, его и отправили как руководство к действию в МКУ, а зоозащитникам показали вариант № 61. Такое вот жонглирование документами, чтобы не было излишних эмоций...

Есть вопрос: каким образом заключён договор на этот отлов? Муниципальные учреждения не имеют право заключать договор на сумму более 100 тыс. рублей без конкурса. Ловцы же должны получить 675 тыс. рублей. И без всякой конкурсной процедуры. Причём организация, получившая эти деньги, спешно отказалась от договора после требования доставить в приют всех собак живыми.

— Теперь ловить будет наш бывший сотрудник, — рассказывают волонтёры. — Водитель, ранее уволенный, позже он оформил на себя индивидуальное предприятие (ИП). Мы не знаем, оборудована ли у него машина для отлова. И как проверить это? Тоже не знаем.

Исполняющий обязанности директора приюта Владимир Ворожцов говорит, что в договоре с ловцами прописан пункт, по которому волонтёры имеют право контролировать процесс отлова. Но это только слова. На деле зоозащитникам не предоставляют ни адреса, ни номера машины, ни времени работы, ни контактов ловцов.

Куда девать собак?

Волонтёры попросили показать им смету на отлов. И бумаги им показали. Но им показали только расчёт, по которому деньги выделены на содержание 190 собак из 450 отловленных. А 260 собак куда? Непонятно. Как и кем сделаны эти расчёты? Они даже не подписаны.

Однажды, правда, исполняющий обязанности директора Владимир Ворожцов обмолвился, что на каком-то складе у него есть еда для собак и деньги на кормление ему (хотя и в устной форме) обещали выдать. «А чем мы будем кормить собак всё лето?» — вздыхает Ольга. — Я не знаю».

Вопрос с кормами стоит особенно остро. Волонтёры говорят, что деньги на них закончились ещё в феврале и всё, чем питаются собаки сейчас, приносят они сами. «По плану, рассчитанному на 200 животных, каждой особи полагается по 400 граммов сухого корма. А в приюте около 400 собак. Что делать с ними? Кормить-то нужно всех», — говорит Ольга.

По смете в этом году на финансирование службы выделено 8,9 млн рублей. Восемьсот девяносто восемь тыс. из них уходит на покупку кормов. Это в два раз меньше, чем в прошлом году (тогда выделяли 17,9 млн рублей, и на корма приходилось 2,7 млн рублей).

Представитель управления по экологии объясняет такое резкое снижение тем, что они рассчитывали на передачу полномочий по МКУ в краевое правительство. По этой же причине полгода не проводился отлов и стерилизация. Кроме того, представитель заметил, что в мировой практике зоозащитники ничего не требуют от государства, а сами находят источники финансирования.

Впрочем, волонтёры и так много делают сами:

— Мы не уходим отсюда просто потому, что любим собак. Мы делаем что можем: сколотили будки, наладили кормление животных, стерилизуем их, снег по весне сами вывозим. Мы даже будки сами убираем, хотя этим должны заниматься санитары.

А теперь волонтёры решают новую проблему. Поступивших с отлова собак нужно простерилизовать, но два ветеринара службы не подтвердили свою квалификацию. Дарья Вяткина рассказывает:

— На прямой вопрос, какая у ветеринара квалификация, прозвучало, что в 2004 году он получил немецкий диплом, поэтому ему не нужно подтверждать никакую квалификацию.

Второй ветеринар говорит, что занимался только скотом, а с собаками дела не имел никогда. Такие вот специалисты!

Поэтому волонтёры решают эту проблему опять сами. Нашли ветеринара, который готов обучать квалифицированных специалистов за 300 рублей в день. Он же будет ассистировать на операциях. Что из этого получится? Ещё никто не знает. Но это, согласитесь, лучше, чем ничего...

На вопрос, пытались ли волонтёры куда-то обращаться, Ольга отвечает:

— Работники администрации города Перми на все наши вопросы твердят одно: «Зачем вы выносите всё это на суд общественности? Разбирайтесь в узком кругу».

А в узком кругу не получается — накопившиеся проблемы стали не просто внутри приютскими делами. Их последствия могут коснуться каждого пермяка. От того, как будет проведён отлов, зависит, сколько в городе останется бродячих собак. От того, каким образом он будет проведён, зависит, пройдёт ли город тест на гуманное отношение к животным, ведь «государство, которое плохо относится к животным, всегда будет нищим и преступным». Это, кстати, сказал Лев Толстой. И, думаю, многие с ним согласятся.