«То опускался на самое дно, то взлетал до небес». Как люди с ментальными расстройствами переживают самоизоляцию

Андрей — смешанное расстройство

Мы уже писали об Андрее здесь. У молодого человека диагностировали смешанное расстройство личности, агорафобию и панические атаки. Первые признаки болезни проявились ещё в школе — тогда он часто испытывал дереализацию. Когда Андрею было 17 лет, у него погиб дедушка, которого он очень любил. У него началась депрессия и панические атаки, через какое-то время Андрей уже не мог выходить из дома и пытался покончить с собой.

После лечения в психотерапевтическом центре Андрей стал чувствовать себя намного лучше. Сейчас ему 24 года, перед началом самоизоляции Андрей снова начал принимать антидепрессанты. На время изоляции он уехал в деревню к родственникам. Когда там появился первый заражённый, Андрей начал ощущать тревогу, но в целом в деревне он чувствует себя спокойнее, чем в городе. В этот период у Андрея не было панических атак, потому что он никуда не ходил и ездил только на велосипеде.

— Мне понравилась самоизоляция, для меня это такая передышка. В деревне я могу заниматься своими делами и с головой уйти во что-то интересное. Здесь у меня много личного пространства, я вообще живу на отдельном этаже. Меня никто не беспокоит, никто не трогает, я могу быть совсем один и заниматься своими делами. Единственное, что меня беспокоит — это то, что мой дядя — брат моей мамы, который здесь тоже живёт — периодически выпивает. Иногда у него случаются бурные истерики по поводу того, что его никто не любит, все им пользуются и так далее. Последнее время эти эпизоды участились, и это действительно тяжело для меня, потому что это очень неприятно, он доводит всех до слёз, всё время манипулирует тем, что покончит с собой. Меня это очень сильно выводит из себя, я стал больше курить.

Сейчас мне вообще не хочется думать ни о каких делах, ни о какой дальнейшей жизни. Из-за самоизоляции у меня прервалось обучение в автошколе. Пока мне не очень хочется к нему возвращаться. Ещё мне стыдно перед моей девушкой, потому что она осталась в Перми, а я уехал в деревню, и мы не были во время самоизоляции вместе. Я подумал, что для меня это было бы достаточно тяжело, потому что мне нужно много личного пространства. Мы общаемся, мы не поссорились, и всё хорошо. Но я всё равно чувствую вину за то, что я сейчас не с ней.

Настя — биполярное расстройство

Впервые заболевание проявилось, когда Насте было 14 лет. У неё были суицидальные мысли, депрессия, тревожность и галлюцинации. Осенью прошлого года Настя лежала в стационаре психиатрической больницы, там ей и поставили диагноз. Это заболевание передаётся генетически, в семье Насти от биполярного расстройства страдала её бабушка.

Биполярное расстройство проявляется в виде маниакальных, депрессивных и смешанных состояний, которые периодически сменяют друг друга. У Насти депрессивная фаза длится около пяти недель, маниакальная — три. Эти состояния сменяют друг друга практически без влияния внешних обстоятельств. Настя постоянно принимает антидепрессанты и нейролептики. Сейчас ей 17, она перешла в 11 класс и хочет поступать на клинического психолога.

— За время самоизоляции я пережила два цикла, фазы и их продолжительность никак не изменились, только обострились. Например, в этот раз во время депрессии у меня был такой упадок сил, что я не могла встать и поесть. Родители приносили еду мне прямо в кровать — они знают о моём состоянии и заботятся обо мне. Раньше всё было не так плохо. Я чувствовала себя очень одиноко, психолог сказал, что это нормально. Я ничего не делала, даже в телефоне сидеть не было сил, и я просто спала почти всё время. Из-за этого у меня очень упала успеваемость. Иногда я просто начинала реветь из-за того, что не могу встать и чувствую себя плохо. Но я понимала, что я в этом не виновата, я просто болею, и это нужно пережить. Когда у меня начался период мании, я исправила все оценки, родители поговорили с учителями, и они вошли в моё положение.

С 13 июня у меня снова начался период мании. Участились галлюцинации, панические атаки, я постоянно чувствую тревогу, иногда немеют руки. У меня бывают навязчивые мысли — например, я смотрела на картину дома, и мне было страшно, было такое чувство, что она хочет меня убить. И всё же я чувствую себя намного лучше. Мне стало легче из-за того, что ослабили самоизоляцию и можно погулять, встретиться с друзьями. Я много работаю, начала изучать английский, читаю три книги одновременно, готовлюсь к ЕГЭ, из меня хлещет энергия. Мой день расписан, я встаю в семь утра, делаю зарядку, успеваю сделать очень многое.

Олег — депрессия

Олегу 22 года. Три года назад у него начались мнимые состояния, фобии, навязчивые мысли и проблемы со сном. Это было связано с тем, что он переехал в Москву и длительное время находился в состоянии напряжения и тревоги. Ему постоянно казалось, что его кто-то обманет, что на него нападут или он сам причинит кому-то вред. На фоне всего этого у Олега началась депрессия, и тогда он обратился за помощью к психотерапевту. Ему назначили антидепрессанты, он лечится уже год. С введением режима самоизоляции Олег решил вернуться из Москвы в Пермь, к родителям.

— Помимо терапии, мне помогало и то, что я ходил в университет, в зал, работал и общался с людьми. И вот настал момент, когда я остался наедине с собой, совсем один. Все мои друзья остались в Москве. Родители, конечно, сгладили эту ситуацию, но я всё равно практически ни с кем не общался, и у меня появилось очень много времени для размышлений. Мозг начал есть сам себя. Меня бесило абсолютно всё, вся моя жизнь — как у меня строятся отношения и что меня окружает, как я себя веду и то, какой я есть. При этом были дни, когда я чувствовал себя вдохновенно и понимал, что все проблемы вообще ничего не значат. Я чувствовал очень сильные метания — то опускался на самое дно, то взлетал до небес. Периодически я ловил золотую середину, когда мог адекватно оценивать, с чем мне действительно надо разобраться, а что — полная ерунда.

Самый главный инсайт, который произошёл у меня за это время — я понял, что люблю строить из себя жертву, думать о том, как всё плохо и что меня никто не понимает, и просто сам себя загонял. В самые пиковые моменты я научился говорить себе «хватит, остановись», просто садился на диван, закрывал глаза, останавливал весь поток мыслей и переваривал его без эмоций. Проходило буквально 3-4 минуты, и я успокаивался. Этому я научился как раз за время самоизоляции. Ещё я занялся созданием музыки, ушёл с работы, которая тянула меня на дно — я уже там засиделся и давно не мог на это решиться, начал собирать собственную команду, разобрался в отношениях со своей девушкой и с друзьями. В общем, эта самоизоляция очень жёстко меня потрепала, покидала, но в итоге мне нравится то, что я имею. Мне это нравится больше, чем то, что было раньше. Сейчас для меня самое важное — как-то стабилизироваться, потому что эти срывы остались. Стараюсь постепенно возвращаться к прежнему ритму жизни.

Анна — пограничное расстройство

Анне 24 года. Она всегда чувствовала, что с ней «что-то не так». Анна видела, что действует, думает и чувствует не как большинство людей, не могла влиться в коллектив, жила по принципу «всё или ничего». Её состояние обострилось после смерти бабушки три года назад, возникли суицидальные мысли. Психаитр диагностировал пограничное расстройство личности.

«Пограничникам» свойственны нестабильность межличностных отношений, образа своего «Я», эмоциональная неустойчивость, импульсивность. Эти симптомы приводят к дезадаптации в обществе. Сейчас Анна ходит к психотерапевту раз в неделю, принимает нормотимическое средство. Из-за высокого уровня тревожности Анна и раньше работала дома, но после того, как была объявлена самоизоляция, её состояние ухудшилось.

— Моя социальная тревога заключается в том, что я постоянно ощущаю себя как на сцене, как будто все на меня смотрят и оценивают вплоть до каждой мелочи. Я понимаю, что это всё только в моей голове, но постоянное нахождение на этой воображаемой сцене вызывает большой стресс. Например, мне в офисе иногда некомфортно потянуться, подвинуть стул, налить себе воды, пойти в туалет, не дай бог — до такого доходит, если это день, когда моё состояние ещё хуже обычного. Из-за этого я очень сильно устаю. Вечером чувствую себя так, как будто весь день таскала кирпичи. Просто валишься спать, и больше ни на что сил не остаётся. Поэтому, когда разрешили работать из дома — у нас всем можно работать из дома после испытательного срока — я сразу же перешла на удалёнку.

До самоизоляции я старалась ездить в офис раз в неделю. На самом деле это не очень круто, потому что это избегание ситуации. Наверняка, чем чаще я бы ходила, тем быстрее я бы избавилась от социальной тревоги, потому что один раз сходишь, второй раз сходишь, в сотый раз сходишь и поймёшь, что это не так уж и страшно, и тревога немного уменьшится. Но я избегаю этого, запираюсь дома, из-за изоляции я вообще перестала выходить. И всё стало ещё хуже. Теперь моя социальная тревога распространяется не только на офис, но и на улицу, магазин. Постоянно кажется, что все на меня смотрят. Это было бы не так страшно, если бы не выливалось в физические ощущения — я очень сильно устаю из-за этого. Наверное, вам кажется: ну что такого — смотрят и смотрят. Но это страшно и неприятно для меня, потому что я уверена, что я хуже всех остальных людей, не достойна всего этого и не достойна в принципе находиться здесь. Кажется, что все меня осуждают, и мне постоянно приходится извиняться за своё существование.

Вадим — шизотипическое расстройство

Когда Вадиму было 17 лет, его родители развелись, мама пыталась покончить с собой. У Вадима началась длительная депрессия. Спустя какое-то время он лёг в стационар психиатрической больницы, где ему поставили диагноз. Шизотипическое расстройство характеризуется эксцентричным поведением, аномалиями мышления и эмоций, склонностью к социальной изоляции и параноидными идеями. При этом нарушений, свидетельствующих о шизофрении, нет.

Вадиму тяжело находиться среди людей, он испытывает приступы немотивированной агрессии при невозможности уединиться. Из-за этого у него не получается построить длительные отношения с девушкой — ему нужно очень много личного пространства, и его приступы агрессии и раздражительности часто направлены на близких. Сейчас Вадиму 29, его часто посещают суицидальные мысли. Он живёт вместе с мамой и братом. Они практически не общаются, каждый живёт своей жизнью, и Вадима это полностью устраивает, он чувствует себя комфортно в одиночестве.

— В какой-то мере я наслаждаюсь самоизоляцией и чувствую, что мне будет нелегко возвращаться к обычной жизни. А уж если учесть, что моя работа связана с людьми — вдвойне непросто. За всё это время я лишь раз встречался с друзьями, по сути мне это не особо нужно. Когда я долго нахожусь среди людей и не могу остаться один, мои эмоции начинают бесконтрольно летать то вверх, то вниз, это приводит к состоянию агрессивной истерики. Мне неприятно осознавать, что я не всегда властен над своими же мыслями и эмоциями. Иногда я ощущаю их как врагов, которые оккупировали мой мозг. Я не контролирую себя, и это ужасно.

После того, как я пролежал полтора месяца на Банной горе, в моей голове как будто всё разложили по полочкам, и я почувствовал, что я сам себе господин. Это было очень приятно. Вот только врач сказал, что это не лечится, и моё состояние со временем будет ухудшаться, требуя всё более частого медикаментозного вмешательства. С возрастом я буду испытывать всё больше симптомов, и в определённый момент просто замкнусь в себе и перестану реагировать на внешний мир. Постепенно я забросил лечение, сейчас посещаю психотерапевта, когда у меня обострение, чтобы получить рецепт на антидепрессант. Ещё до коронавируса я чувствовал, что могу умереть в любой момент, я уже привык к этой мысли и считаю себя фаталистом. У меня исчез страх за будущее, я стараюсь жить одним днём.

Клинический психолог Краевого психотерапевтического центра Вероника Салимгареева

— Ментальные расстройства бывают совершенно разными. Какие-то из них вполне позволяют иметь достаточно функциональный уровень жизни и работать (например, неврозы, расстройства личности, депрессия), а при качественной психотерапевтической работе могут полностью уйти в ремиссию. Есть психические заболевания, при которых человек не может установить контакт с реальностью, не может работать, нуждается в опеке (тяжёлые формы шизофрении, сенильная деменция, выраженная степень умственной отсталости и т. п.).

Причины, особенности протекания у ментальных расстройств очень разные, но если попытаться выделить нечто общее, то люди с такими заболеваниями обладают повышенной чувствительностью к стрессовым факторам. У них нарушен процесс осмысления в связи с неверной когнитивной обработкой информации. Они обладают недостаточным уровнем эмоциональной саморегуляции, то есть не знают, что вызывает их эмоции, и не знают, как с ними справиться, вследствие чего их поведение становится неэффективным. Это проявляется в недостатке навыков совладания с текущими проблемами, нарушениями межличностных отношений и многом другом.

Многие расстройства обостряются в период пандемии. Например, панические атаки. Синдром гипервентиляции, нередко встречающийся при панических атаках (когда человек думает, что ощущает нехватку воздуха) сейчас может приниматься за проявление пневмонии. Особенно сложно с теми пациентами, кто имеет панические атаки, но при этом переболел ковидом. Нужно учить их разграничивать эти состояния.

Происходит обострение обсессивно-компульсивного расстройства, связанное с навязчивыми мыслями и ритуалами (например, страх заразиться и постоянное мытьё рук). Границы между нормой и не нормой стираются. И нужно определить, где заканчивается нормальная гигиена и начинается попытка себя успокоить и контролировать происходящее. Повышается тревога за своё здоровье, когда люди начинают постоянно искать признаки заболевания у себя, ищут информацию в интернете, постоянно сдают анализы. И отрицательные результаты их не успокаивают. Возникают проблемы в период пандемии и у пациентов с расстройством пищевого поведения, увеличивается недовольство своим телом и стремление его изменить, чаще возникают переедания.

Очень сложно подросткам. У нас много несовершеннолетних пациентов, которые находятся в трудных социальных ситуациях, у них нет тёплых и доверительных отношений с родителями. Пребывание дома усиливает их эмоциональную неустойчивость и иногда приводит к самоповреждающему поведению и побегам из дома.

Безусловно, такие люди нуждаются в поддержке близких и в возможности посещения психиатра и психотерапевта. Запросы на психотерапевтическую помощь у нас стабильно высокие. К сожалению, реальность диктует другие правила, и высшим руководством были закрыты многие учреждения, оказывающие плановую помощь. Наш центр функционировал в ограниченном режиме только на выписку препаратов, также установили возможность скайп-консультаций. Кризисные пациенты с самоповреждающим, суицидальным поведением постоянно оставались под наблюдением специалистов. Такие ограничения вызвали волну недовольства среди наших пациентов. Вскоре, следуя навстречу потребностям людей, было принято решение о возобновлении работы центра сначала в амбулаторном режиме, а затем и стационара. Правда, теперь у нас жёсткие санитарные условия приёма и пребывания в стационаре, в связи с опасностью заражения.

Конечно, в период пандемии и самоизоляции, когда даже у здоровых людей проявляются признаки стресса, люди с ментальными расстройствами реагируют на это. Во многом усугубление состояния зависит от того, насколько человек информирован о своём состоянии и знает, что он должен делать во время его обострения, насколько стабильна его социальная ситуация и удовлетворены базовые потребности: достаточный сон, питание, есть ли источники дохода.

Как помочь себе, если у вас есть психическое расстройство

• В первую очередь нужно позаботиться о своём режиме дня. Во время ложиться спать, достаточно есть. Если врачом прописаны препараты, принимать их.
• Нормализация состояния. То, что сейчас с вами происходит, имеет причины, и в сложившихся условиях это нормально. Не слушайте внутреннего критика, который говорит, что всё плохо и вы не справитесь. Всё изменяется и это состояние тоже пройдёт. Испытывать злость, печаль, тревогу, плакать — всё это нормально.
• Принять дискомфорт, от которого невозможно избавиться. Ограничения — это наша реальность, мы не можем это изменить, сопротивление им увеличивает внутренний вторичный дискомфорт. Поэтому лучше отказаться от любых внезапных решений, импульсивных действий, возникающих в голове, даже если кажется, что от этого будет легче.
• Сосредоточиться на том, что вы умеете делать. Жить, следуя «девизу делай то, что можешь делать сейчас». Это приближает к реальности.
• Найти специалиста, который специализируется именно на вашей проблеме (например, расстройства личности). Если нет возможности очного посещения, сейчас многие специалисты работают через скайп. Есть бесплатные варианты или по очень невысокой цене.

Что делать, если у вашего близкого психическое расстройство

Для родственников этот период тоже может оказаться очень тяжёлым. Когда член семьи переживает обострение состояния, им самим тоже нужна поддержка специалиста. Здесь важно найти баланс между помощью члену семьи и неподчинением своей жизни ему и его симптомам. Можно оказывать поддержку в плане принятия этой ситуации и того, что ситуация имеет множество причин, а не только желание самого пациента. Лучше избегать таких фраз в отношении члена семьи с психическим расстройством, как «ты эгоист», «ты просто не стараешься», «возьми себя в руки». Например, можно сказать: «Мы понимаем, как тебе тяжело, и хотели бы, чтобы тебе не приходилось страдать».

Переживания человека с ментальным расстройством существенно отличаются от переживания других людей. Чтобы ни происходило, описывайте это в безоценочной форме, старайтесь ставить себя на место другого человека и понять его чувства. Проявляйте участие в его проблеме. Но при этом сохраняйте свои границы, заботьтесь о своих потребностях. Если ваш член семьи проходит терапию, то взаимодействуйте с его терапевтом. Как правило, отношения в семье играют большую роль в восстановлении пациента, и специалисты могут дать те знания и навыки, которые помогут вам в общении и решении совместных проблем.

Куда обратиться за психологической помощью

Краевой психотерапевтический центр работает по полису ОМС. Есть поликлиника, где принимают врачи-психотерапевты (ул. Горького, 75). Для Перми и Пермского края (по прописке) — бесплатно. Телефон регистратуры: 216-86-65.

Кроме того, у центра есть кризисное отделение и стационар (ул. Героев Хасана, 20), Обратиться может любой человек старше 15 лет, имеющий прописку или временную регистрацию в Пермском крае. Телефон для записи: 244-28-02.

При помещении в стационар разрешают брать с собой средства связи, ноутбук и личные вещи, можно гулять, параллельно медикаментозному лечению получать психотерапевтическую помощь.

Круглосуточный телефон доверия: 8-800-200-89-11. На линии консультируют и оказывают помощь в кризисных ситуациях врачи-психиатры и психотерапевты.

Сайт центра.

Экстренная психологическая помощь 8 800 7751 717.

Служба скорой психиатрической помощи, 8 (342) 263-07-03, г. Пермь, ул. Лебедева, 20 (круглосуточно) или вызов бригады скорой помощи 03.

Единый региональный телефон доверия служб экстренной психологической помощи для детей, подростков и их родителей 8 800 2000 985.

***

Читайте также:

«Будто остался на подводной лодке со всеми неразрешёнными конфликтами». Пермяки о том, как самоизоляция повлияла на их отношения в семье

«Морду расквашу, руки-ноги переломаю». Как самоизоляция обострила проблему домашнего насилия

«Пресечь молекулы скачок»: дневники самоизоляции в прозе, стихах и картинках

«Я и кто-то ещё». История девушки с диссоциативным расстройством идентичности

«Главное — пережить первый выход из дома». История человека, живущего с паническими атаками