Пермь в столыпинском галстуке. Часть 20: Плохое место

Ночью 7 августа 1917 года в здании мотовилихинского волостного правления (сейчас это дом № 1 по улице 1905 года), при котором с царских времён находилось арестное помещение, дежурили два милиционера. Около полуночи послышался шум, и неожиданно несколько неизвестных в масках ворвались внутрь и сразу же открыли огонь из браунингов. Один из постовых первыми же выстрелами был убит наповал. Второй, будучи ранен в правое предплечье, тем не менее, сумел закатиться под лавку и оттуда левой рукой начал энергично отстреливаться. Злоумышленники, видимо, не предполагавшие встретить отпор, вынуждены были ретироваться. Видя это, раненый дежурный выскочил было за ними, однако нападавшие пресекли попытку преследования в зародыше, открыв из темноты плотную стрельбу по двери, за которой укрылся оставшийся милиционер. Вскоре на выстрелы из народного дома сейчас это здание по адресу улица Мостовая, 6), где в то время располагалась милиция, на помощь прибежали несколько вооружённых сотрудников, и перестрелка прекратилась.

Для милиционеров было очевидно, что целью внезапного нападения мог быть только человек по имени Иван Буров — бывший пристав Мотовилихи. Именно его, запертого в арестном помещении при волостном правлении, в которое он сам когда-то сажал задержанных, и охраняли дежурные. Для выяснения обстоятельств произошедшего арестованный был немедленно отконвоирован на допрос к начальнику милиции. Во время беседы с ним Буров высказал мнение, что нападение было попыткой убийства его из мести со стороны бывших каторжан. Поскольку в последние годы он работал в сыскной полиции, бывший пристав предложил освободить его и поручить ему следствие по данному инциденту. Разумеется, в этом ему было отказано, после чего арестованный был водворён обратно в место предварительного заключения.

***

За 12 лет до этого селение Мотовилихинского завода уже с четверть века, бывшее важнейшим населённым пунктом Пермского уезда, тем не менее, не имело достаточного для того количества жителей, которое в нём проживало, штата полиции. При населении примерно в 30 тысяч человек в административно-полицейском отношении оно представляло собой всего лишь часть 4-го стана уезда. Всё изменилось в декабре 1905 года. После столкновений милиции, состоявшей из местных рабочих, с полицией, казаками и пехотой регулярной армии, было решено произвести серьёзные изменения, как в управлении полицией Пермского уезда, так и в её штатном расписании. В результате пристав 4-го стана переехал в Лёвшино, а Мотовилиха была выделена в отдельный — 5-й по счёту, но не по номеру, стан. Помимо появления пристава селения Мотовилихинского завода, был существенно увеличен и состав местной полиции, общая численность которой, включая всех начальников, достигла 80 человек.

Первым приставом Мотовилихи стал Георгий Фомич Сандер (иногда газеты меняли его фамилию на Сандлер) — обрусевший эстонец, переведённый на эту должность непосредственно из имперской столицы. Уже будучи именно его подчинённым, выделился среди прочих обедневший польский дворянин Сигизмунд Косецкий, ставший в мае 1906 года помощником мотовилихинского пристава. Действовал Сандер вполне успешно, ему удалось снизить уголовную преступность и рядом удачных арестов несколько сбить революционную волну. При нём понизился уровень введённого губернатором в конце 1905 года режима исключительного положения: чрезвычайную охрану заменили на усиленную. Однако начавшаяся с терактов и вооружённых нападений осень оказалась для него неудачным временем и А. Болотов несколько поспешно в двадцатых числах сентября заменил его на другого «варяга» из Петербурга — Григория Домиановича Костюшко-Волюженича.

Бывший околоточный надзиратель петербургской полиции начал свою карьеру в Пермской губернии с отличной стартовой позиции — должности пристава 1-й части (в крупных городах вместо станов были части, а вместо исправников — полицмейстеры) Перми. С февраля по сентябрь 1906 года он, не вызывая особых нареканий, благополучно прослужил в этой должности, пока губернатор, рассчитывая на его компетентность, не отправил его на «горячий участок» — в Мотовилиху.

На этом месте, служивший до этого в городах новый пристав прижиться не успел, события развивались так бурно, волна терактов и нападений нарастала так быстро, что принимать дела от предшественника и одновременно эффективно реагировать на всё новые и новые вызовы, которые ему бросали революционеры и криминальные элементы, он не смог. Вскоре после дерзкого убийства его помощника Косецкого, случившегося в самом эпицентре общественной жизни посёлка — народном доме (театре), губернатор снял его с должности.

Новым приставом был назначен сотрудник из проверенных временем губернских кадров — Козьма Иванович Бронских. Период его руководства местной полицией стал, возможно, самым тяжёлым для пермских властей временем за всю столыпинскую эпоху. Чтобы помочь местной полиции и расширить её полномочия, Болотов даже добился возвращения в Мотовилихе положения чрезвычайной охраны.

Если в период с октября 1906 по февраль 1907 года Козьма Иванович показал себя эффективным и способным решать сложные задачи полицейским начальником, то в дальнейшем успехи и поражения в его деятельности поменялись местами. Во время попыток ареста лесных братьев на конспиративных квартирах в Мотовилихе и на близлежащих лесных кордонах в феврале погиб целый ряд полицейских, в числе которых помощник Бронских — Иустин Лемеш, ещё несколько сотрудников были ранены.

Апофеозом неудач стал штурм дома Фердинанда Витте — одного из революционно настроенных рабочих, проживавшего в Малой Язовой. По агентурным каналам охранного отделения полицией были получены сведения о том, что у него в гостях будет ночевать группа лбовцев во главе с самим атаманом и его женой. В одну из первых мартовских ночей весь квартал вокруг этого дома был окружён полицией, руководимой пермским исправником и мотовилихинским приставом. Помимо наличных полицейских сил условного 5-го стана, в облаве принимал участие целый эскадрон драгун. В результате неумелых действий и плохого планирования операция полностью провалилась. Все лесные братья во главе со Лбовым ушли, удалось задержать только жену атамана. В ходе продолжительной перестрелки при невыясненных обстоятельствах погиб один из городовых, а дом Витте был превращён буквально в решето, в него попало более 700 пуль.

Другим провалом стали события одной из апрельских ночей, во время которых в Мотовилихе было совершено четыре террористических акта. Полиция никак не сумела на них отреагировать. К счастью для Бронских, гроза разразилась не над ним, а над его начальником — пермским исправником Антоном Правохенским, на которого губернатор возложил ответственность за все неудачи. Утративший доверие поляк был переведён на ту же должность, но в менее престижный Кунгурский уезд. Однако мотовилихинскому приставу было рано радоваться, беда пришла оттуда, откуда он её совсем не ждал. В двадцатых числах мая ему было предписано поместить под домашний арест временно освобождённую из пермской губернской тюрьмы по болезни политическую заключённую Александру Костарёву. Когда через три недели, в середине июня, пришло время отправлять её обратно в тюрьму, выяснилось, что арестантки давно нет дома. За столь явную халатность Бронских немедленно был снят с должности и отдан под суд.

Вскоре на этот пост был назначен очередной поляк — Станислав Матсуевич (Матвеевич) Вакульский, который после ряда мер, принятых властями губернии, работал пусть и в сложной, но всё же уже имеющей тенденцию к спаду напряжённости обстановке. Однако опасность подстерегла его с другой стороны. У него не получилось выстроить взаимодействие с местным председателем «Союза русского народа» П. Рябовым, на которого в ноябре 1907 года было совершено неудачное покушение. Последний обвинял Вакульского в непринятии должных мер к поимке преступника. В действительности отношения между ними не сложились раньше. Пристав со скепсисом относился к его доносам, редко имевшим под собой реальную почву, что Рябов неизменно воспринимал как недостаток уважения к нему лично и сочувствие революционному движению. Деятели подобного рода вообще относились с крайним подозрением к людям другой национальности и постоянно подозревали их в нелояльности монархии. Трудно сказать, каков был мотив губернатора в этом случае, но в начале декабря он поменял Вакульского местами с приставом 2-й части города Перми Михаилом Романовичем Мальцевым — пятым по счёту мотовилихинским приставом.

Революция закончилась и его деятельность на этом посту уже не была столь напряжённой и опасной, как у предшественников, однако один острый эпизод всё же случился. В январе 1908 года несколько оставшихся на свободе лбовцев убили в Мотовилихе информатора охранного отделения Дмитрия Худорожкова, который осенью сдал полиции целый ряд известных лесных братьев. Личности убийц были быстро установлены. Полмесяца велись их розыски, делались засады в местах постоянного проживания, устраивались обыски в домах их родственников и знакомых, проверялись подозрительные личности в пивных лавках и на станции Мотовилиха, но принятые меры не дали результата. Сыграла ли эта неудача негативную роль в карьере Мальцева, трудно сказать, но в феврале 1908 года в Мотовилихе появился другой начальник полиции — Иван Андреевич Буров.

Это был полицейский с большим опытом работы на различных должностях. В 1905 году он уже становился приставом 3-й части города Перми, но в его карьере, как и у многих других в это время, не всё шло гладко. Пришлось ему побыть и полицейским надзирателем далёкого Надеждинского завода, где эсеры организовали на него покушение, и приставом 5-го стана Екатеринбургского уезда со становой квартирой в Сысертском заводе — ещё одном гнезде революционеров, и помощником пристава 1-й части г. Перми.

Агентурную работу в Мотовилихе курировало пермское охранное отделение, и нет ничего удивительного в том, что у Бурова сложились с его руководством очень тесные отношения. В конце весны 1908 года в губернии активизировались оставшиеся группы лесных братьев, наиболее крупной из которых был Уральский боевой отряд лесных братьев под руководством Алексея и Ивана Давыдовых. Для его ликвидации пермская охранка привлекла самые опытные кадры. Одним из таких людей был Буров. По заданию начальника охранного отделения он лично не только участвовал в облавах и засадах, как например, в Архангело-Пашийской волости, но и на короткое время даже был внедрён в отряд братьев Давыдовых в качестве агента-провокатора, когда он действовал вблизи станции Чусовская.

В июле-августе 1908 года в Мотовилихинской волости появились две небольших группки лесных братьев. В их числе были и убийцы Дмитрия Худорожкова. Буров принял непосредственное участие в захвате одной из них на пароходе «Рассвет», а его подчинённый во главе небольшого отряда «ингушей» уничтожил другую. Неудивительно, что шестой мотовилихинский пристав оказался долгожителем на своём посту и смог не только досидеть до конца столыпинской эпохи, но даже уйти на повышение. Лишь к 1912 году ему нашлась замена — на прежнее место вернулся Георгий Сандер.

Судьбы мотовилихинских приставов столыпинского времени сложились по-разному. Сандер вскоре после возвращения на прежний пост вынужден был оставить службу вследствие неизлечимой психической болезни. Костюшко-Валюженич в 1907-м был назначен на не самую завидную должность пристава во 2-м стане далёкого Чердынского уезда, где у него не сложились отношения с местным земским начальником, что привело к его увольнению в 1908-м году и отъезду из Пермской губернии в Новороссию, в Херсонскую губернию. В отношении Бронских в октябре 1910 года был вынесен судебный приговор — строгий выговор с внесением в послужной список и компенсация судебных издержек, к этому времени он уже успел поработать помощником пристава в Екатеринбурге. Вакульский в 1912-13 годах поднялся до должности помощника пермского уездного исправника. О Мальцеве никаких сведений найти не удалось.

***

Не успел Буров вновь разместиться в арестантском помещении волостного правления, как утром 8 августа 1917 года по телефону кто-то снова вызвал его на допрос. У правления собралась толпа народа, взбудораженная сообщением о ночном нападении, сквозь неё под усиленным конвоем бывшего пристава и повели в канцелярию милицейского начальника. Однако далеко пройти Бурову было не суждено, из людской гущи хлопнули несколько пистолетных выстрелов, и он упал, насмерть сражённый пулями. Газеты предположили, что убийца был связан с охранным отделением и боялся, что бывший пристав выдаст его на одном из допросов. Погибшего в ночной перестрелке милиционера товарищи похоронили с почестями, как и положено, на третий день после смерти, сожалея, что «мало удалось ему подышать полной грудью».

Продолжение следует.