Неудобный ребёнок. Как устроена система работы с детьми, имеющими психические отклонения

Врачи

«Употребление алкоголя и наркотиков может изменить психические процессы, — говорит Артём Насыров. — И если такие подростки собираются в компании, и у них в руках оказывается оружие, то это 100 % будет противоправное действие. Но вопрос тут не к этому подростку, которого мы знаем, как облупленного. С ним всё понятно. Он ведь не школьник уже, в техникуме учится. Вопрос ко второму мальчику, порезавшему учительницу и четвероклашек. Как пропустили его психическое состояние?»

Второй из нападавших учился в этой же школе. И был, говорят, на хорошем счету у преподавателей. Но, по мнению психиатра, ребёнок с нормальной психикой никогда не возьмёт в руки нож и не пойдёт резать людей.

«Это значит, что у обоих извращенная психика. Оба подростка не критичны к своему состоянию и ни в чём не раскаиваются. Парни подражали американским подросткам, совершившим нападение в 1999 году. Они стали для них идолами. Им захотелось такой же славы. В интернете очень много групп, посвящённых „Колумбайн“. Я лично сам заходил на них и изучал».

Дети с девиантным поведением Девиантное поведениеУстойчивое поведение личности, отклоняющееся от общепринятых общественных норм, пока они не признаны социально-опасными, учатся в обычных школах. В случае, если ребёнок имеет психические отклонения, родители в праве сами решать, сообщать о его диагнозе или оставить информацию в тайне. По словам Артёма Насырова, в образовательных учреждениях не хватает грамотных и неравнодушных специалистов, способных вовремя распознать особенных детей.

«Государству необходимо наладить систему детско-подростковых психологов в школе. Надо, чтобы психологи выходили в психиатрические стационары, хотя бы в раз в жизни побывали на обучении психопатологиям. Чтобы они знали, что делать с такими детьми. В 127 школе всё произошло из-за формального подхода. Где-то психолог не посмотрел, где-то учителя, где-то родители. Вот, если взять тот же Улан-Удэ. Там за пять дней до трагедии был протестирован один из нападавших подростков. И у него ничего не заметили. А потом он взял топор и пришёл в школу».

Существует приказ министерства здравоохранения РФ от 21 декабря 2012 года N 1346н об обязательном наблюдении ребенка детским психиатром в возрасте одного года, шести, 14, 15 и 17 лет. В 2012 и 2013 году Артём Насыров с группой коллег выезжали в районы края и проверяли «всех детей поголовно». Но детские психиатры оказались не готовы к такой нагрузке, да и родители были против осмотра.

«Закон просто перестали выполнять. Нужно возобновить эту практику, тогда шансов выявить отклонения у ребёнка на ранних стадиях будет больше».

На сегодняшний день агрессивное поведение подростков — одно из самых распространённых психических расстройств и основная причина обращения к детскому психиатру. Но чаще всего родители ведут своё чадо к специалисту не по своей инициативе, а по ходатайству школы.

«Родители могут отказаться, но школа запугивает, грозит постановкой такого ребёнка на учёт в детскую комнату полиции. Им ничего не остается, как идти на приём к психиатру. У нас есть перечень заболеваний, по которому ребенку с психическими расстройствами, сопровождающимися стойким неконтролируемым поведением, рекомендуется обучение на дому. Но если мы будем всех переводить, то никаких учителей не хватит».

Обучение на дому бесплатное. Его могут рекомендовать на месяц, полугодие или год. В это время ребёнок проходит медикаментозное и психотерапевтическое лечение. Ситуация осложняется тем, что закон о психиатрической помощи гласит, что лечение ребёнка до его 15-летия может проводиться лишь с согласия родителя, а после — только по желанию самого подростка.

— Агрессия может быть в составе умственной отсталости, в составе органических расстройств личности, психопатии различной. Она бывает направлена на других, а бывает на самого ребёнка. Приходят детишки, которые наносят себе порезы, пытаются душить себя. Здесь необходимо длительное систематическое лечение. Работа с психотерапевтом. Плюс медикаментозное лечение. Если у ребёнка депрессия — то антидепрессанты. Если её нет, то нейролептики — препараты, корректирующие поведение. При соблюдении лечения мы добиваемся ремиссии. Ребенок социализируется. И обучается в обычной школе. Но всегда есть риск срыва.

Родители и школа

Оксана (имя изменено) воспитывает сына одна. Олег (имя изменено) учился в общеобразовательной школе Перми до 7 класса. Пока, как рассказывает мама мальчика, его не поймали за курением электронной сигареты в компании друзей. После этого случая Олега «стали выживать».

«Такие дети для школы — неудобные, они портят рейтинг. Особенно если школа престижная. Директор нам так и сказала: уходите. По закону ребёнок должен учиться по месту жительства. Я считаю, что грех моего ребёнка — не самый большой из всех. Я стала его защищать, написала письмо Павлу Микову. Да, ребёнок необычный. Да хотя, какой он необычный? Просто мальчишка, подросток. Ну, прогуливал, ну курил... В общем, директора школы поставили на место. Нас оставили в покое. Мы всё лето занимались с репетиторами. Я денег вывалила кучу. Но по всем предметам он получил двойки. Но не может же быть так, чтобы ребёнок совсем ничего не знает! Для него это был такой стресс! Он дома стену проломил от несправедливости. После этого Олег очень обозлился».

Оксана прописала сына в другом районе, у бабушки. Но и там ни одна школа его не взяла. Тогда женщина по рекомендации психолого-медико-педагогической комиссии (ПМПК) решилась перевести сына в «Уральское подворье». Хотя сначала боялась, «начиталась форумов». Но потом поняла, что идти больше некуда, а школу заканчивать надо.

На ПМПК попадают школьники по настоятельной просьбе школы в случае, если ребёнок имеет двойки по двум и более предметам. Комиссия выдаёт рекомендации по адаптированным программам обучения для детей с речевыми, физическими или умственными отклонениями (задержкой психического развития и умственной отсталостью). Детский психолог Артём Насыров, проработавший в ПМПК пять лет, говорит, что родители ведут туда детей «из-под палки».

«Родитель может показать наше заключение в школе, а может не согласиться с ним, — рассказывает директор краевой ПМПК Елена Аюпова. — Бросить его на стол и уйти. Это не совсем правильно, но таков закон. Мы не можем обязать родителя или ребёнка пойти на лечение или облегчённую программу. И обязать отнести рекомендации в школу тоже не можем».

Школа «Уральское подворье», куда Оксана перевела сына, — единственное в крае открытое учебно-воспитательное учреждение для детей с общественно-опасным поведением. Есть ещё одна, в Очёре, но она закрытая. Туда попадают по решению суда несовершеннолетние правонарушители.

В «Подворье» учатся дети с 6 по 9 классы. По окончании они получают обычный аттестат (без указания специализации учебного заведения). Классы небольшие — в среднем 15 человек. Кроме учителей с детьми работают воспитатели, психиатры, дефектологи, логопеды. К каждой группе прикреплён свой психолог.

Елена Минина, школьный психолог:

— Родители таких детей уже измучены вниманием, они замкнуты и отгорожены. Неохотно говорят о проблемах, связанных с поведением ребёнка. Некоторые ребята, которые проявляют агрессию, имеют проблемы с законом. У нас очень много детей с отклонением в поведении: вспыльчивых, раздражительных, склонных к конфликтам, дракам, к риску или, напротив, стеснительных, которые сразу начинают плакать. Психический диагноз — это персональные данные, и мы не всегда имеем к ним доступ. У нас бывает, что ребёнок поступил, год проучился, а потом мы узнаем, что у него была попытка суицида.

Ольга Круглова, директор «Уральского подворья»:

— У агрессии всегда бывает причина. Это реакция ребёнка на то, что происходит с ним, либо рядом с ним. Они к нам приходят из обычных школ, где их не приняли, где они стали не нужны. Такому ребёнку лучше учится там, где ему комфортно, где он чувствует себя спокойно, на равных, не униженным, не оскорблённым, где он может сам себя реализовать. Мы ему даём такие возможности. Школы сюда отправляют детей с полной уверенностью, что у них они не сдадут экзамены. У нас итоговую аттестацию проходят все. Детям не хватает внимания, любви, помощи и поддержки взрослых. Иногда ведь надо просто помочь. Не успевает — надо дополнительно позаниматься с ним. Не за деньги. Просто так. Один раз, второй. Кого-то надо заставить. Это знаете, как называется? Неравнодушие. Неравнодушие взрослых: учителей и родителей.

Оксана говорит, что Олегу нравится учиться в «Подворье». Нравится, что там кормят два раза в день и что в спортивном зале можно брать любой инвентарь. Он продолжает общаться с друзами из прошлой школы и мечтает поступить в Пермский колледж транспорта и сервиса.

«Но куда нам с нашими отметками. После начальной школы он стал плохо учиться. Я пытаюсь с ним разговаривать, объяснять. Но он считает, что сам всё знает. Возомнил себя взрослым. Два метра почти вымахал», — улыбается она.

Государство

«Многие родители не хотят соглашаться с тем, что их ребёнок какой-то инакий, — рассказывает председатель комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав Пермского края (КДН) и заместитель председателя Правительства Пермского края Татьяна Абдуллина. — Хорошо, когда ребёнок вписывается в школьную среду даже со своими особенностями. Но бывают ситуации, когда он начинает вести себя агрессивно. И это уже беда для всего класса. И вот здесь мы говорим о защите прав одного ребёнка, но почему-то забываем про права всех остальных. Это тот феномен, который надо как-то разрешать на законодательном уровне».

После трагедии в школе № 127 правительство Пермского края направило ряд предложений по изменениям федерального закона. Одно из них касается создания сети специальных закрытых учебных заведений для детей с психическими отклонениями. Сегодня закрытые учреждения (такие, как в Очёре) имеют чёткие противопоказания для приёма детей с проблемами психики. В правительстве считают, что отделения нового типа будут востребованы.

«В закрытые школы детей будут направлять по решению суда, и на то должны быть веские основания, такие, например, как угроза здоровью и жизни окружающих, — поясняет инициативу Татьяна Абдуллина. — А она однозначно была в ситуации по 127-й школе. И, самое главное, не просто там закрывать детей. А лечить и проводить реабилитационную работу».

Во-вторых, правительство предлагает обязать родителей и медицинские организации сообщать в школы и КДН информацию о здоровье ребёнка.

«Мы не говорим про диагнозы. Но школам нужна информация, что с такими детьми делать, нам нужны чёткие рекомендации от специалистов, например, лечащего психиатра, что этот ребёнок нуждается в усиленном наблюдении врача, в занятиях с психотерапевтом, медицинским психологом. Либо же рекомендации о том, что, скорее всего, этот подросток не сможет учиться в обычном классе».

Третье изменение касается установления перечня критериев, позволяющих отнести ребёнка к группе риска. Надо сказать, что на федеральном уровне она не определена. Но в региональном законодательстве понятие и критерии группы риска установлены. На данный момент КДН курирует детей из семей, находящихся в социально опасном положении (СОП). Этому положению предшествует группа риска, которую формирует школа и медицинская организация.

«Если работа с ребёнком начнется на раннем этапе, то шансы не перейти в СОП значительно возрастают. Мы сегодня сталкиваемся с ситуацией, когда у нас, казалось бы, ребёнок из внешне благополучной семьи совершает, как это произошло в школе № 127, неожиданные поступки. Работа с такими детьми должна начинаться в учебных заведениях, задолго до того, как он попадет к нам, в КДН. Но те критерии, которые были определены, достаточно традиционны. И, как правило, это связано с отклоняющимся поведением в общепринятом смысле: алкоголь, драки, прогулы, бродяжничество. Сегодня пришло время пополнить перечень, исходя из новых тенденций. Допустим, ребёнок часто стал заходить на экстремистские форумы и сайты. Вот это повальное увлечение группами АУЕ („арестантский уклад един“)... И это внешне благополучные дети... Те же форматы зацепинга, когда дети сознательно рискуют жизнью. Или шрамируют себя, чтобы доказать, что готовы к суициду. Та пустота, которая возникла в их головах и душах, замещается деструктивными форматами. Даже то, что ребёнок не посещает ни один кружок, ни одну секцию — уже повод задуматься и обратить на него внимание».

Наравне с этим необходимо научить школьных специалистов видеть признаки детского и семейного неблагополучия. Планируется разработать инструментарий для психологической диагностики и провести обучение.

Четвёртое изменение предполагает создание специальной группы профессионалов, которые будут отслеживать детей, вступающих в деструктивные форумы и группы в социальных сетях.

«Мы сейчас много спорим с разными ведомствами, и всё-таки у меня глубокое убеждение, что это должны быть специально обученные люди, способные отследить деструктивные признаки сайтов, форумов, посещаемых детьми и уведомить об этом школу, которая, в свою очередь, выстроит работу с детьми и их родителями».

Пятое предложение касается родителей. В правительстве предложили установить меру ответственности для них в случае не реагирования на рекомендации КДН и школы.

«Традиционная система КДН устарела, она не ориентирована на раннее выявление признаков детского и семейного неблагополучия. Наши предложения призвана построить систему, которая будет считывать такие признаки. Надо, чтобы родители реагировали на наши рекомендации. Изменения коснутся и субъектов профилактики: школ, медицинских организаций. Пока у КДН нет контрольной функции. Сегодня наши постановления для них не являются обязательными. Без усиления функций не получится жёстко контролировать, насколько полно и своевременно проведены все мероприятия. А если уж выданы рекомендации, то они должны быть исполнены. Поэтому мы предложили ввести административную ответственность и для них».

Все эксперты, как один, отмечают, что равнодушие взрослых по отношению к детям остаётся основной причиной того, что ребёнок «уходит» в интернет и отдаляется от семьи и школы. Начинает вести себя агрессивно или замыкаться. «Современные родители строят свою жизнь и всего 5-7 минут в день общаются с ребёнком, — отмечает детский психолог Артём Насыров, — остальное время он сидит в своих гаджетах». Но, к сожалению, ввести штрафы «за нечуткое отношение к ребёнку», прописав это в законах, пока не представляется возможным.

***

• 15 января двое подростков с ножами напали на школьников и учителя начальных классов школы № 127. В результате нападения пострадало 15 человек, 12 детей и учительница были госпитализированы.
• Комментарий практикующего психиатра Александра Вайнера о произошедшей трагедии в пермской школе.
• Битва мнений: Нужно ли усиливать меры безопасности в школах?
• «С детьми надо разговаривать». Как взять в семью «трудных» подростков и не пожалеть об этом.
• Тему подростковых суицидов мы также затрагивали в интервью с психотерапевтом Александром Вайнером, а об истиной природе детских самоубийств в своей колонке рассуждает журналист Иван Козлов.