Маленькие кладмены — большие сроки. Помогают ли суровые наказания в борьбе с наркоторговлей?

Даня: «Я даже толком не знал, что такое наркотики»

Дане дали четыре года и шесть месяцев лишения свободы, при задержании при нём было 1,5 грамма мефедрона. Его признали виновным в покушении на сбыт наркотиков в крупном размере (ст. 30 ч. 3 и ст. 228.1 ч. 4 п.г). Уголовная ответственность по статье о наркотиках наступает с 16 лет. На момент нашей встречи Даня отбывал наказание в пермской воспитательной колонии для мальчиков. Пока готовился материал, ему исполнилось 18, и его перевели в мужскую ИК-29.

Даня не выглядит на свой возраст, тело его ещё не до конца сформировалось, кожа на лице гладкая, без признаков растительности, на пухлых щеках — румянец. Он теребит уголки тёмно-зеленой робы и, немного заикаясь, рассказывает, что в их семье, кроме него, ещё четыре ребенка, что мать занимается детьми и хозяйством, а отец работает. Зарабатывает столько, сколько нужно «на простую жизнь и небольшие накопления». После девятого класса Даня поступил в радиотехникум и переехал к бабушке в центр города, поближе к учебе:

«Мне приходилось каждую неделю приезжать домой и брать деньги на проезд, на питание. Мне уже не по себе приезжать просто за деньгами, в 16 лет пора уже самому зарабатывать».

Когда Данила взяли, он не мог поверить, что всё это происходит на самом деле. Опера позвонили родителям. Отец и мать приехали в отдел, первым их вопросом было — зачем ему всё это нужно было.

«У меня был шок, я даже толком не знал, что такое наркотики. Сейчас я понимаю, но тогда я даже представить не мог, что это такое. Я никогда не курил, пробовал один раз, но мне не понравилось. Отец сам не пьёт, тема наркотиков у нас дома никогда не поднималась».

В отряде Данила всего 28 человек, 10 из них сидят за закладки. Старший воспитатель Михаил Макаров характеризует ребят как «сообразительных», а их семьи — как «положительные»:

«Преступления в моем отряде различного плана: есть причинение тяжких телесных с последующей смертью, есть изнасилования, кражи, разбой и убийства. А закладчики — самые обычные ребята, школьники: хотели лёгких денег, хотели телефон себе купить подороже, чем родители могут себе позволить. Они хорошо интеллектуально развиты — это не те лица, которые бродяжничают и пропускают школу. Они образованы, начитаны. Когда его спрашиваешь: зачем ты это делал, ты же приносишь вред другим? Он отвечает: это его выбор, а я зарабатываю. Они относятся к этому, как к работе».

Бывший оперуполномоченный Сергей Х. (имя изменено) говорит, что подростки, которые вовлекаются в торговлю наркотиками, чаще всего сами ничего не употребляют, для них «это просто бизнес»:

«Многие, кто закладывают наркотики, сами не употребляют. У них даже нет преступного умысла, я бы так сказал. Допустим, видели, на „Восстании“ ходят всякие упыри, которые имеют ходки за кражу, за убийство, разбои, вот это — уголовники. У них в принципе заложено обманывать, грабить, убивать. А те люди, которые закладки делают, они просто „работают“. Они не осознают, что чем-то плохим занимаются. Можно сравнить это с экономическими преступлениями. В школах, в институтах надо рассказывать, делать лекции о последствиях, даже не перед обществом, а лично для себя. Из-за ста тысяч же жизнь себе ломают».

Просто бизнес

Основная торговля наркотиками происходит в даркнете, на сайте Г***. Сама по себе Г*** ничего не продает, а предоставляет веб-среду для сделок между потребителем наркотиков и продавцом («магазином»). У платформы высокий уровень шифрования и анонимности. В основном на Г*** торгуют наркотиками, а также поддельными купюрами, хакерскими услугами, фальшивыми документами и другими запрещёнными товарами.

Г*** — возможный мировой лидер по продаже наркотиков. Журналисты «Проекта» провели исследование площадки с помощью специально разработанных программных алгоритмов и выяснили, что с 2016 по 2019 год пользователи внесли на неё 64,7 млрд рублей.

В интернет-магазине нелегальных товаров работает целая команда. Сотрудники никогда не встречаются вживую, общаются между собой в «Телеграме». Схема с наркотиками такая: поставщик в условленном месте оставляет крупную партию. Эту партию забирает работник магазина, его называют «складменом». Он фасует наркотики и делает «мастер-клад» для кладменов. Кладмены (они же — закладчики, они же — бомберы, они же — бегунки, они же — минёры) забирают «мастер-клад», делят его на более мелкие части и делают закладки (прячут) в своих районах. Магазины постоянно набирают всё новых и новых людей для того, чтобы делать закладки.

В Пермском крае, кроме больших городов, типа Перми и Березников, на Г*** представлены Кунгур, Очёр и даже небольшие посёлки. Кроме Г***, объявления о работе кладменом оставляют на стенах домов, курьеров ищут через телеграм-каналы, в группах поиска работы для школьников в социальных сетях и даже на «Авито».

По словам адвоката Алексея Щердакова, возраст кладменов начинается от 11-12 лет и заканчивается бесконечностью. Закладчик — это, как правило, молодой человек, у которого либо нет работы, либо он школьник или студент.

«Есть дела, где мамы с колясками ходят, раскладывают эти закладки. Люди таким образом подрабатывают. В какой-то степени развлекаются, не понимая всей серьёзности того, что может случиться с ними, если они попадутся полиции. Они, конечно, прекрасно знают, что это противозаконно, но они просто на себя это одеяло не натягивают. В их головах их деятельность — отдельно, а наказание — отдельно».

По данным «Проекта» на июнь 2019 года, суммарная стоимость всех «кладов» в Перми приближалась к восьми миллионам рублей, город занимает девятое место среди городов России. Общая стоимость спрятанных на территории России закладок — 348 миллионов рублей ($5,52 млн). Всего в России в виде «закладок» сейчас лежит минимум полтонны наркотических веществ (645,6 кг).

«Заработок кладмена зависит от того, насколько он шустрый, насколько у него хорошие отношения с магазином, — говорит Алексей Щердаков. — Одна закладка в Перми оценивается в 350-450 рублей. Организаторы этого бизнеса привлекают огромные деньги, у них работают хорошие программисты, хорошие веб-дизайнеры. У Г*** крутой дизайн, там проводятся постоянные розыгрыши, у них есть своя бонусная программа, поощрения. Размер поощрения зависит и от партии — крупный опт или мелкий опт».

Перед тем, как пойти за первым «мастер-кладом», кладмен вносит залог, покрывающий стоимость наркотика. Для удобства для кладменов на сайте в разделе «Библия кладмена» собран теоретический материал: «чего не следует делать, когда работаешь», «упаковка и хранение», «описание тайников» и так далее. Так, в разделе «безопасность» закладчикам советуют всегда иметь при себе 200-300 долларов на случай их задержания, чтобы дать взятку полицейским. Ещё на Г*** есть форум, на котором кладмены обсуждают, стоит ли глотать «клад», если попался; строят предположения, что будет, если сверток разорвётся внутри организма; дают друг другу советы, стоит ли бежать из страны, если посадили под домашний арест; как поменять внешность и где достать новые документы. В общем, общаются.

До Г*** крупнейшим наркоплощадкой РФ в даркнете был Russian Anonymous Marketplace (RAMP), о закрытии которого как о спецоперации бодро отрапортовали правоохранители три года назад. Поверили не все. Позже правоохранительные органы признали, что речь шла не о RAMP в целом, а лишь о трёх магазинах на нём, в ликвидации которых участвовала полиция. Здесь The Village рассказывает, что такое RAMP, а эксперты объясняют, почему блокировка сайтов в даркнете невозможна в принципе.

Как выяснила «Лента.ru» в рамках спецпроекта-расследования «Россия под наркотиками», RAMP была на самом деле уничтожена своим основным конкурентом — Г***.

Стрельба по воробьям

По данным исследования «Проекта», средний чек на одну закладку — 4 500 рублей, а средняя цена грамма синтетического наркотика в два раза меньше — 1 850 тыс. рублей. Получается, типичная закладка — это два-четыре грамма вещества, согласно российскому законодательству, этот вес считается крупным размером.

Амфетамин («фен»). Значительный размер: от 0,2 грамм до 1 грамма; крупный размер амфетамина: от 1 грамма до 200 грамм, особо крупный — более 200 гр.

МДМА («экстази»). Значительный размер: от 0,6 до 3 грамм, крупный размер МДМА — от 3 граммов до 600 гр, особо крупный размер — более 0,6 кг.

Мефедрон («меф»). Значительный размер: от 0,2 до 2,5 грамм, крупный размер мефедрона — от 2,5 граммов до 500 гр, особо крупный размер — более 0,5 кг.

«Спайс» («соль»). Значительный размер: от 0,05 до 0,25 грамм, крупный размер «спайса» — от 0,25 граммов до 500 гр, особо крупный размер — более 0,5 кг. Фактически любая закладка «спайса» («соли») это крупный размер.

Минимальное наказание за сбыт наркотиков — четыре года. Срок увеличивается, если преступление совершено с использованием интернета — от пяти до двенадцати лет. Организованной группой лиц по предварительному сговору в значительном размере — от восьми до пятнадцати лет. В крупном — от десяти до двадцати лет. За особо крупный размер наказывают лишением свободы на срок от пятнадцати до двадцати лет или пожизненным лишением свободы. Для несовершеннолетних преступников есть исключение — по закону им не могут дать больше десяти лет лишения свободы.

В январе-сентябре полиция Пермского края выявила 2962 факта незаконного оборота наркотиков. Среди зафиксированных случаев — 2456 тяжких и особо тяжких преступлений, а также 809 в крупном и 23 в особо крупном размере. Из незаконного оборота изъято более 42,1 кг наркотических средств.

Ходят в одной движухе, на одной волне, всё круто: деньги, приключения

По итогам восьми месяцев 2019 года сотрудниками правоохранительных органов Пермского края выявлено более 800 человек, занимавшихся преступной деятельностью в сфере незаконного оборота наркотиков, из которых 40 % — это молодые люди в возрасте от 14 до 29 лет (341 человек). 53 % молодых людей в возрасте до 30 лет занимались преступной деятельностью, связанной с незаконным сбытом наркотиков.

Основная часть являлась закладчиками интернет-магазинов. В этом году 117 человек указанной возрастной категории привлечены к уголовной ответственности за совершение преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков в составе групп, что является отягчающими обстоятельствами. На данный момент всего в колониях Пермского края содержится 17 205 человек, из них 4386 за преступления с незаконным оборотом наркотиков — это 25 % от всех осуждённых.

«В нашем случае ОПГ — это команда интернет-магазина, — поясняет адвокат Алексей Шардаков. — Организованное преступное сообщество с чёткой иерархией, направленное на извлечение прибыли, получаемой преступным путем. Иерархия — это когда все роли расписаны. Руководитель, пособник, подстрекатель, организатор. У нас есть директор магазина, кладовщик, оператор, закладчик... Подростки, как правило, работают в группе. Для них это приключение, лёгкие деньги. Понятно, что подростку хочется каких-то материальных благ. Желание у них сильнее, чем у взрослых, а возможности гораздо более ограничены. Плюс стадное чувство, там же коллективное мышление. Ходят в одной движухе, на одной волне, всё круто: деньги, приключения».

Гоша: «Деньги уходят незаметно»

Продавец наркотиков написал Георгию сам. До этого парень оставлял свое резюме на нескольких сайтах и в группах «ВКонтакте». Несколько раз встречал в интернете объявления о том, что нужны закладчики. Слышал о такой работе от знакомых на первом курсе, предлагали пару раз попробовать, но он отказывался. Потом согласился, «ответив на предложение „ВКонтакте“ от незнакомого человека». Ему тут же рассказали, что делать. Первая неделя — стажировочная, во время неё платили по 150 рублей за один тайник, потом цена доходила до 500 рублей.

«За день можно несколько сотен тайников делать, у меня около 30 выходило, это час времени. Зарплату забирал раз в день или раз в два дня. Выводил деньги через киви-кошелек, оттуда переводил на другой свой счёт-киви, а потом уже на „Сбербанк“. Деньги уходят незаметно: охота чего-то, в магазин зайти, попить, погулять, на сигареты. Когда начинал работать, вообще не употреблял, делал всё это из-за денег. Потом попробовал „скорость“ (соли). Мне не понравилось, на тот момент я занимался айкидо, на секции очень плохо было, вид такой нездоровый, перестал».

С человеком, который предложил Гоше работу, он никогда не встречался, общался с ним в «Телеграме». Оператор скидывал адрес оптовой закладки, Гоша забирал, расфасовывал, закладывал и скидывал ему адреса. Бывало, покупатель не находил закладку, тогда парню не платили.

«Я старался прятать так, чтобы не нашёл человек, который не должен их найти. В основном, в трубах, в заборах, в вывесках или в корнях деревьев. Прятал на видных местах, чтобы не нашли шкуроводы (наркоманы-халявщики, которые ходят по районам с целью случайно найти клад). В основном, такие ищут в подъездах. Один раз прятал в торговом центре, но это, с точки зрения человеческого понимания, очень плохо, потому что там дети».

Задержали Гошу в центре города, а вместе с ним и двоих его подельников (учились вместе). Первое время в тюрьме было сложно, парню казалось, «что это страшный сон, и такого не могло случиться в жизни»:

«Потом с каждым днём всё сильнее начинаешь понимать, что это правда и не нужно было этого делать. Если работать на официальной работе, можно зарабатывать те же самые деньги, даже больше получать. Нужно учиться, на самом деле: такой период времени, когда нужно получать образование, потому что потом без этого никуда. Хочу выйти по УДО, пока у меня будет условный срок, устроюсь куда-нибудь в кальянную. Сначала меня всё равно не возьмут на нормальную работу с тем, что я здесь бывал».

Адвокат Алексей Шердаков объясняет, что выйти по УДО осуждённым за сбыт наркотиков очень сложно. Во-первых, по закону нужно отбыть 3/4 своего наказания. Во-вторых, должны быть идеальные характеристики из колоний, «ты должен над землёй летать всё это время». Шанс получить условный срок за сбыт наркотиков или покушение/приготовление к сбыту наркотиков по первой или второй части есть, но он минимальный, в некоторых регионах условное наказание не практикуется. Для женщин, имеющих детей, шансы несколько увеличиваются, но не намного. У осуждённых по 3, 4 и 5 части (значительный, крупный и особо крупный размер) статьи 228.1 шансов остаться на свободе нет.

«Не может идти речи об отсрочке наказания, если мы говорим об уголовной ответственности. Что касается раскрываемости, я хочу сказать, что дел по наркотикам раскрывается очень большое количество, и дел в суд направляется очень много. Статьи эти тяжкие. Зачастую дела по наркотикам перекрывают план полиции по тяжким составам».

«Здравствуйте, вам пришло заказное»

Кладмены находятся в самом начале цепочки теневого бизнеса, именно они составляют большую часть отбывающих наказание за сбыт наркотиков. Мы встретились в воспитательной колонии с пятью ребятами, которые «работали» кладменами. Кроме одинаковых зелёных роб и бритых затылков, у всех у них почти одинаковые истории: вырос в полной семье со средним достатком, учился в старших классах или первом курсе, занимался спортом, не пил и не курил.

Сроки их наказания варьируются от трёх до пяти лет лишения свободы. Время от начала «работы» до момента, когда их поймали, варьируется от одного дня до трёх месяцев. Одни говорят, что зарабатывали 11 000 в неделю, другие — 250 000. Никто из них толком не смог сказать, на что потратил деньги: «купил кроссовки», «сам не заметил, как разлетелись», «девушку в кафе водил». Алексей Шардаков указывает на инфантильность своих подзащитных, они, в силу своего возраста, не осознают, насколько опасным делом занимаются. Закладчики для работы ищут наиболее скрытые места — насаждения, парки, лесополосы. В Перми это Черняевский лес, Восточный обход, Верхняя, Нижняя Курья. Правоохранительным органам все эти места уже известны.

«Представьте, идёт человек — довольный, сигаретку курит, лес, хорошо, подобрал свой клад. И тут люди подбегают, сбивают с ног, дают подзатыльники, тут же орут в ухо — жуткий стресс. Бывает, во время задержания он наркотики скидывает. Что делают сотрудники полиции? Они это подбирают, кладут обратно в карман, надевают наручники. Либо фиксируют руки прямо с наркотическим веществом, перематывают их липкой лентой. Привозят его в отдел, приглашают понятых и начинают досмотр с изъятием».

Никто задержанному не разъясняет право на защиту, говорит адвокат Шардаков. Человек сразу начинает говорить все пароли от телефона, от мессенджеров, от магазина. И потом, исходя из досмотра тех технических средств, которые при нём обнаружены, и тех, которые обнаружены у него дома, сотрудникам становится понятно, было ли это просто потребление, было ли это покушение на сбыт, было ли это оконченным преступлением — сбытом. По словам Шардакова, это достаточно простая категория дел для расследования.

Дима: «Открываю дверь, и меня вяжут сверху»

Диму Головачёва задержали через три месяца после начала «работы». Говорит, что особо в деньгах не нуждался, папа занимается бизнесом, и деньги на карманные расходы всегда были. Начинал Дима, как и все, с должности закладчика. Проработав полтора месяца и зарекомендовав себя, получил «повышение», стал «складом» (тем, кто получает большой вес и делает маленькие закладки для других, и они уже их раскидывают для клиентов). Специально для этого снял квартиру, где его и «повязали».

«Своего оператора я не знал, был знаком лично только с подельниками. Они были моими близкими друзьями/одноклассниками, я им рассказал всё, они тоже захотели этим заняться, написали в „Телеграме“ в этот магазин. Сначала поймали их, потом уже меня. У них переписки были со мной на телефоне. Они [полицейские] постучались в дверь, там был человек в вольной одежде, сказал „здравствуйте, вам пришло заказное“. Я даже не подумал, что это может быть кто-то из сотрудников. Открываю дверь, и меня вяжут сверху: „руки за спину, лежать, не двигаться“. У меня наркотики в квартире были. Когда папа узнал, ему плохо стало, даже скорую вызывали».

Бывший оперуполномоченный Сергей Х. рассказывает, как происходят задержания на квартирах, где фасуют крупный опт на более мелкие партии. Не всегда это специально снятое жилье, иногда «складом» является «родительская» квартира:

«У всех шок, начинается паника, истерика. Заходишь, начинаешь беседовать. Это не так, как в фильме показывают — влетели, всех повалили, и всё закончилось. Начинается писанина, разговаривать приходится в роли психолога, объясняешь, как такое случилось и что сейчас уже ничего не исправить. Бывает, начинают деньги предлагать. Говоришь им: „Вы что, сумасшедшие? Мы и вас заберём, всей семьёй поедете“... По-человечески жалко ребят. Это не уголовники какие-то».

От момента задержания до момента, когда будет известен вес вещества, проходит не более шести часов. По словам Алексея Шардакова, люди сами наговаривают себе на срок. Сами себе роют могилу.

«Хотя полиция у нас сейчас на таком низком уровне профессионализма, что оформляет дела очень плохо. Практически всегда в таких делах есть очень серьёзные процессуальные недочеты, которые можно использовать для защиты. Другое дело, что часто обвиняемый так себе всё портит в первые два дня, а адвоката в деле порядочного нет, есть только адвокат по назначению, который работает очень плохо».

Дальше для следствия остаются технические моменты: назначение экспертизы, проведение допросов, предъявление обвинения, допрос в качестве обвиняемого, знакомство с материалами дела и направление дела в суд. Такая категория дел для сотрудников полиции и следствия никаких сложностей не вызывает.

«В органах внутренних дел есть специальные отделы, которые заточены именно под поимку кладменов. У них день начинается с того, что они ловят их [закладчиков], и заканчивается тем, что они ловят их [закладчиков], — рассказывает бывший опер Сергей Х. — Они ловят их круглые сутки. Как рабочий делает детали на заводе, так они их ловят».

По словам бывшего сотрудника московского офиса Управления ООН по наркотикам и преступности Михаила Голиченко, продажа наркотиков в интернете организована таким образом, что «магазин» очень хорошо защищён. Закладчики не имеют возможности напрямую общаться с тем, кто ему передает товар.

«То есть репрессии в отношении кладменов не помогут. Они [репрессии] больше помогают полиции отчитаться перед своим начальством и, в какой-то степени, перед людьми: „Вот, мы работаем, человек получил 13 лет лишения свободы“. Но какого-то эффекта на наркорынок это не оказывает».

Макс: «Мы и не знали, что наш „оператор“ учился вместе с нами»

Закладками Максиму предложил заниматься бывший одноклассник и друг Олег. Они вместе играли в онлайн-игры и катались в экстрим-парке на велосипедах. Олегу написали сообщение по типу «работа курьером», через год Максиму прислали такое же. Он показал его Олегу, и оба решили «по приколу» попробовать. Максим говорит, что стал заниматься закладками «за компанию больше, чем для собственной выгоды». «Проработал» три дня.

«Нас задержали из-за ещё одной моей одноклассницы — Марины (имя изменено), которая тоже попала за решётку. Она давно начала заниматься закладками и втягивала в это остальных. Всё было похоже на одну сеть, функционирующую в рамках одного класса. Марина писала с фейка, и мы не знали, что наш „оператор“ учился вместе с нами. Когда вся сеть начала вскрываться, Марина показала следователям переписки с нами, чтобы смягчить себе приговор. И так взяли всех».

Родители Максима отнеслись к его задержанию спокойно — «не было такого „всё, ты не наш сын“». От других родственников пребывание Максима в колонии решили скрыть. На вопрос, тяжело ли там было, парень пожимает плечами — «нормально». Самое трудное — это переждать время, пока сидишь в СИЗО. До суда может пройти несколько месяцев, которые подозреваемый находится в четырёх стенах, иногда без свиданий с родными.

«Когда ты в СИЗО оказываешься, ты там как в аквариуме, — поясняет адвокат Алексей Шардаков. — Просто сидишь, один раз в день на полтора часа тебя водят на прогулку, три раза в день тебя кормят. Постоянно играет музыка в окно, на ночь она выключается. Ты сидишь и смотришь на четырёх сокамерников. Книг там нет, заняться абсолютно нечем. Ты с утра проснулся, сидишь на шконке, дни, как резина, тянутся. Через два месяца ты начинаешь с ума сходить».

Макс говорит, что «на малолетке [в колонии] не так всё и плохо». Пятиразовое питание, «не ресторан, конечно, но довольно неплохо», различные мероприятия, кино, клуб и так далее. В каждом отряде есть телевизор (плазма), музыкальные центры и «даже PlayStation»:

«Не могу, конечно, сказать типа „Езжайте все туда, там збс“ — нет, это не так. Но для человека без определенного места жительства или из совсем неблагополучной семьи там будет, как на курорте. Обстановка относительно нормальная, зависит, конечно, от того, как ты себя покажешь. Если ты коммуникабельный человек, ты, естественно, сможешь найти общий язык со всеми. Именно супер плохого отношения к осуждённым там нет, да и в принципе в большинстве случаев работники этого учреждения идут на уступки и делают поблажки».

Максиму было 17, когда он попал в тюрьму. Вышел из неё он уже совершеннолетним.

***

Адвокат Алексей Шердаков выступает за смягчение наказания за розничный сбыт наркотиков. Он предлагает в некоторых случаях заменить реальное наказание на условное. По его мнению, для человека, впервые совершившего преступление, условный срок станет серьёзным основанием пересмотреть свою жизнь, а если он попадёт в колонию, шансов выйти из неё и снова стать нормальным у него почти нет:

«Человек проводит восемь лет в местах лишения свободы. С кем он там общается? Он общается с преступниками. О чём они разговаривают? О планах на будущее. А какие планы? Человек не получил образования, он вырван из социума. Понятно, что он обрастает преступными связями, у него возникают дальнейшие преступные намерения. Выйдя на свободу, 90 % из них продолжат заниматься тем, чем занимались. Не потому, что он такой плохой, а потому что он умеет делать только то, что делал раньше. Он осознаёт, что наказание может быть больше, но он уже отбыл, он уже знает, как там себя вести, он знает, что там можно делать, а что нельзя, знает, как какие-то блага для себя получить».

Бывший сотрудник московского офиса Управления ООН по наркотикам и преступности Михаил Голиченко говорит, что из всех видов отношений в сфере незаконного оборота наркотиков сбыт наименее всего заслуживает оправдания. С другой стороны, необходимо помнить о целях уголовного наказания, которые изложены в ст. 43 УК РФ, а именно восстановление социальной справедливости, исправление осуждённого и предупреждение совершения новых преступлений. По мнению Михаила, необходимо понимать, насколько суровые сроки, предусмотренные в ст. 228.1 УК РФ, служат (вернее, не служат) данным целям в делах против закладчиков.

«Цель № 1 (восстановление социальной справедливости), возможно, достигается, когда закладчику назначают более 10 лет. Предположу, что достаточно большая часть российского общества считает суровые сроки закладчикам справедливой мерой наказания. Вместе с тем, вызывает сомнение справедливость такого явления, как суровые минимальные сроки, которые предусмотрены в ст. 228.1 УК РФ. Сейчас законодательство устроено таким образом, что наказание за сбыт наркотиков начинается от четырёх лет лишения свободы. А если прибавить „крупный размер“, „преступление, совершённое при помощи интернета“ и „в составе организованной группы“, то минимальное наказание, которое может назначить судья за такое преступление, начинается от десяти лет лишения свободы. Звучит жутко, но, с точки зрения того, как сконструирована статья — нормально. Установление минимального порога наказания лишает судью, который рассматривает дело, возможности принять во внимание все обстоятельства дела и вынести решение о наказании, которое наиболее соответствует всем особенностям конкретного дела, включая такие обстоятельства, как возраст обвиняемого, невозможность трудоустроиться на работу с достойной заработной платой, другие обстоятельства. На мой взгляд, справедливым было бы максимальное снижение минимального порога наказания за такие преступления, чтобы дать судьям свободу усмотрения. Также, на мой взгляд, вопиющей несправедливостью являются пункта „г“ части 3 ст. 79 УК РФ, которые препятствуют возможности УДО для обвиняемым по делам о наркотиках, так как очень много составов о наркотиках сформулированы как тяжкие и особо тяжкие, так как российское наркотическое законодательство в целом весьма репрессивно.

Цель № 2 (исправление осуждённого), на мой взгляд, вообще не достигается при назначении длительных сроков. Способность пенитенциарных учреждений исправлять человека весьма невелика. Когда человек помещается в такое учреждение более чем на два-три года, его способность к ресоциализации очень сильно снижается. Пенитенциарное учреждение становится инкубатором людей с криминальным мышлением и образом жизни. С этой точки зрения длительные сроки совершенно контрпродуктивны и наносят обществу огромный вред.

Цель № 3 (предупреждение совершения новых преступлений), возможно, достигается с точки зрения отпугивания людей от вовлечённости в оборот наркотиков (общая превенция), хотя международные исследования на эту тему говорят о минимальном воздействии тяжести наказания на принятие решений о совершении преступлений, связанных с оборотом наркотиков. Гораздо большее воздействие оказывает информация о шансах быть пойманным, а с этой точки зрения информация явно не в пользу решения не закладывать. Достаточно заглянуть в Г***, чтобы увидеть, что ежедневно в РФ закладывается около сотни тысяч закладок в день, тогда как к ответственности привлекают десятки тысяч закладчиков в год. То есть шанс быть пойманным — не велик».

Таким образом, суровое наказание не служит минимум двум из трёх целей наказания и не способно оказать какого-либо благоприятного воздействия на рынок незаконных наркотиков. Закладчиками, как правило, становятся молодые люди, либо люди без работы, на которых есть другие способы более гуманного воздействия, включая меры рыночного и информационного характера. Суровые меры, возможно, оправданы в отношении организаторов коммерческой незаконной торговли опасных веществ. Однако, как говорит Михаил Голиченко, таких людей правоохранительные органы, как правило, не задерживают, в том числе из-за занятости правоохранительных органов мелкими сбытчиками или людьми, которые хранят наркотики для целей собственного употребления.

В 2019 году в России пытались смягчить наказание по «народной» статье, но ничего не вышло. В начале февраля в Госдуме состоялось первое заседание рабочей группы по антинаркотическому законодательству, где Институт прав человека выступил с инициативой об изменении статьи 228.1 УК РФ, которая предусматривает ответственность за сбыт наркотиков. Эксперты предложили снизить минимальные наказания за ряд преступлений, чтобы можно было дифференцировать уголовную ответственность. По их мнению, закладчики являются расходным материалом наркобизнеса, постоянно возобновляемым ресурсом. Их сажают в огромном количестве, но на борьбе с наркобизнесом это не сказывается никак.

Впрочем, предложения по смягчению статьи 228.1 УК РФ не нашли одобрения у сотрудников правоохранительных органов. В частности, представители Генпрокуратуры отметили, что «из-за привлечения закладчиков не стоит менять Уголовный кодекс». В начале марта в Госдуме состоялось второе заседание рабочей группы по антинаркотическому законодательству. Авторы законопроекта предлагали снизить наказание за незаконные приобретение, хранение, перевозку наркотиков без цели сбыта.

Особое внимание в документе уделяется смягчению наказания по части второй статьи 228 УК РФ — приобретение и хранение наркотиков в крупном размере без цели сбыта. Авторы законопроекта предлагали перенести эти преступления из тяжких в категорию средней тяжести, а также существенно снизить наказания за них: с нынешних 3-10 лет до 2-5 лет лишения свободы. Дело в том, что по большинству уголовных дел наркотики изымаются в количестве, приближенном к нижней планке крупного размера. В сентябре стало известно, что Правительство не поддержало законопроект о смягчении наказания за хранение наркотиков, подготовленный в Госдуме.

• Помощь в сборе информации и иллюстрации: Мария Рокоссовская.

***

Читайте также: День сурка. Наркоман с 25-летним стажем — о жизни под кайфом и без.

Письмо из колонии, где Женя отбывает наказание за сбыт наркотиков.

История Владимира Кирьянова, бывшего наркомана.

Колонка Павла Селукова: «Легалка», убивающая за год.

Репортаж Павла Селукова из реабилитационного центра «Новый Свет» в селе Степаново.